Народовластие, присущее славянским племенам, жившим на территории России в начале нашей эры, и в максимальной степени сохранившееся в последствии в Великом Новгороде и ряде западных городов, подвергалось постоянным попыткам «приватизации» власти со стороны избранных народом руководителей. «И то благо мы утратили,... когда впервые (князи, поддержанные хазарами, и сами хазары - Н.О.) посадили сынов своих и внуков против решения вече»,[81] - написано об этом в Книге Велеса.
     Изменение системы власти и её централизация требовала силовой защиты от народа. Христианская религия, как идеология власти, была принята чуть позднее, когда обрусевших варяжских князей перестало устраивать постоянное присутствие буйных и неподконтрольных власти языческих варяжских дружин. Ещё более желательным крещение Руси было для Византии, с которой славяне постоянно конфликтовали, ибо «греки хотят нас окрестить, чтобы мы забыли Богов наших и как обращаться к ним, чтобы стричь с нас дань, подобно пастырям, обирающим Скифию», - означено в том же древнем писании.
     По дошедшим до нас сведениям, князь Владимир выбирал веру, как купец товар, в основном, по внешнему виду, никакой идеи, смысла и тем более спасения он там не искал. Византийское христианство приглянулось ему по красоте храмов и тожественности службы, но главное, тем, что умирающая Византия не могла оказать значительного влияния на самостоятельность власти. В то же время и с тем же интересом он рассматривал ислам и иудаизм. Сам интерес, проявленный к религии властью, говорит об определённых социальных задачах, решить которые и была призвана вера.
     Религия всегда выполняла двуединую идеологическую работу: разделение и консолидацию социальных групп, наций, народностей. Позднее Ленин, тоже Владимир, говорил, «для того чтобы объединиться ...нам необходимо решительно размежеваться», а «размежёвываться» настало время с варяжскими дружинами. Позднее и таким же образом Русь отделила себя от Орды.
     Силовая защита княжеской власти осуществлялась посредством хазар, наёмников-варягов или ордынцев, которые и сами были не прочь захватить власть. И всё же, Орда не захватывала и не порабощала Русь, она скорее способствовала, так же, как и варяги, укреплению единоличной власти, в том числе, парадоксально, через разорение населения.
     Ярлык на княжение, скорее, княжеская придумка, чем изобретение Орды. Поскольку ярлык этот выдавался со строгим соблюдением наследственного права на власть и поддерживался военной силой, то он способствовал установлению и закреплению нового для России государственного устройства. Мы видим достаточно полное соответствие исторических процессов и дня сегодняшнего, когда власть от народа защищает не только иностранный капитал, но и иностранные наёмники.[*] Они же и властвуют.
     Государственная власть возникала повсеместно, как агрес- сивная бандитская группировка[*] , силой присваивающая себе чужой прибавочный продукт, т.е. чужую собственность. Походы русских князей за данью на русские же города по жестокости не уступали татарским набегам, часто русские князья использовали Орду для усмирения своих подданных и «разборок» с конкурентами и претендентами на власть.
     Территориально-климатические условия центральной и восточной Руси не способствовали созданию достаточного прибавочного продукта для поддержания национальной конкурентоспособной и «эффективной» бандитской группировки, называемой впоследствии, княжеской властью. В этом же направлении действовал и исторический коллективизм русского народа. В то же время, содержание своих и ордынских войск, полностью разоряло хозяйство, лишая труженика всякой самостоятельности. А ведь свобода, честь и достоинство человека, его возможность влиять на власть, основаны на его достатке. Можно Заметить, что уровень развития общества, его цивилизованность и развитие гражданских институтов, всегда однозначно соотносятся не только с количеством прибавочного продукта, произведённого на душу населения (по Марксу), но и с принципами его распределения или изъятия.
     Как писал Н.М. Карамзин: «Великий князь победил болгаров, но мудрый Добрыня, по известию летописца, осмотрев пленников и видя их в сапогах, сказал Владимиру: «Они не захотят быть нашими данниками: пойдём лучше искать лапотников!». Добрыня мыслил, что люди избыточные имеют более причин и средств обороняться».[82] В то же время, Русь до «татаро-монгольского нашествия», по словам Карамзина, была «избыточным» государством. «Сапог» не стало с Ордынско-Московского периода, и их уже не было никогда. Зато было объединение русских земель, доведённых до нищенства и поддерживаемых в этом состоянии. Власть и в современной России не глупее Добрыни, а народ был, есть и останется её данником. Житель России более привязан к жилищу и коллективу, без которых в суровых условиях русской зимы выжить физически невозможно, а, следовательно, привязан к определённой местности. Отсюда и осознание родины, как местности, более свойственное русским, чем европейским народам. Добавив к этому рабство экономическое во имя «веры, царя и отечества», и получим тот противоречивый склад характера и социальные условия, позволившие установить и регенерировать восточно-тоталитарный, военно-ордынский режим власти, более свойственный кочевому, племени, чем цивилизованному и оседлому народу.
     Золотая Орда, не завоевавшая, а поддерживающая и контролирующая социально-родственную власть (за поддержку всегда надо платить - кому дань, кому проценты), не видела смысла бороться с религией, помогающей удерживать народ в повиновении. Более того, сама Орда в значительной своей части была христианской. Через поддержку религии и власти, через подавление народа она занималась и государственным строительством Руси, однако, не по европейским лекалам.
     Отношения Руси и Орды можно отнести к вполне имперским, где Русь составляла значительную силу, в том числе военную, на которую опиралась империя чингизидов. Заслуживающими внимания в этом смысле являются не только совместные походы русско-ордынских войск на Запад, не только родственные отношения русских князей и ордынских ханов, но и тот факт, что в исторических материалах время разделения православной Руси и Орды соотносится с внезапным, ничем не обусловленным ослаблением и распадом Золотой Орды, завершением её полной исламизации.[*]
     Если рассмотреть этот исторический период более подробно, то окажется, что на территории России существовали два государства, каждое из которых имело право и желало именовать себя единственным русским государством. Это Московско- Ордынский союз и Русско-Литовское (или Великое Литовское) княжество, а, по сути, конфедерация, границы которой временами подходили, практически, к самой Москве[*] . Москва не могла играть роль объединителя земель русских, пока она идеологически и религиозно не противопоставила себя и Орде, и западному христианству, которое олицетворяла католическая Литва.
     Для объединения необходим был символ, выбор между «красной и белой розами», отличительный идеологический знак- пустышка. Именно в это время (1439 год) православие выделяется как самостоятельная конфессия, отказавшаяся от унии с католической церковью, как единая для русских вера. До сих пор русский считается православным автоматически, а русское православие - это московская патриархия. Настало время второго размежевания, на этот раз и с Западом, и с Востоком. Последовавший через 15 лет союз Москвы с Тверью, имел целью «быть заодно на татар, ляхов, Литву и немцев», а кампания по взятию Казани уже полностью проходила под религиозными знаменами, что только подтверждает сказанное.[*]
     Справедливости ради стоит отметить вынужденный характер противостояния России и Запада. Крестовый поход, объявленный римской католической церковью против «русских и татар», не прекращался никогда. И в то же время, католический Запад в своей борьбе против Руси, а позднее и православия, опирался на исламскую «Синюю орду». И этот противоестественный союз христианства с исламом против христианства же сохранился до сих пор - конфликты в Югославии и Чечне тому примеры.
     Таким образом, религия принималась российской властью и использовалась властью как политический и идеологический инструмент. К сожалению, основной заботой первых апостолов и их последователей, в отличие от Иисуса, была власть. Через представителей власти они достигали цели с меньшими затратами труда и с меньшим риском для жизни. Но там, где вера опосредовалась властью, она и защищала интересы власти. Никакого гражданского и демократического общества в этом случае, как правило, не возникало.
     В то же время Москва естественным образом восприняла и законсервировала в себе Ордынский или восточный принцип управления, который уже не мог быть реформирован снизу обескровленным обществом. Власть эта, в процессе «собирания» русских земель, не могла мириться с такой вольницей, как Вече, сохранившееся в западных регионах, которое и было в 15-16 веках окончательно уничтожено Москвой (иногда, как в Новгороде, вместе с населением). Последствия такого «собирания» можно увидеть на примере Украины, «воссоединение» с которой опустило Украину, по словам И.Домникова, «от культурной провинции Европы до культурной провинции России».
     Влияние иудаизма, под который попала Европа в процессе Реформации, сказалось и на России. Как и в процессе перестройки, объектом воздействия внешней идеологии была власть. Стандартные методы: женщины и деньги срабатывали всегда. Царствующий Московский дом оказался в оппозиции к регионам, что потребовало создания опритчины. Изменение идеологии власти сопровождалось уничтожением не только бояр, но и священников. Кстати, Кремль, как элемент защиты центральной власти, строился именно в это время.
     В то же время, после распада Орды немало её предводителей остались в Московии на службе у российских государей, получая во владение закрепощённых царской властью русских рабов[*] Многие дворянские фамилии имели татарские корни. Т.е. наследственность власти прослеживается и на генетическом уровне. Можно рассматривать дальнейшую русскую историю как борьбу норманнских (германских) и ордынских кланов за власть при постоянном подавлении русского населения. Это отразилось и на религии.
     Ордынская наследственность российской власти проявлялась и в том, что нерусские народности пользовались большей свободой, чем коренная нация. «Туземные народы были защищены от крепостного рабства: им гарантировался статус «ясачных людей», то есть данников, чья собственность и образ жизни оставались нетронутыми», - отмечал Джеффри Хоскинг в книге «Россия: народ и империя».
     Необходимо всё же заметить, что западные регионы (кроме, возможно, Киева), как культурная и экономическая провинция Европы, имели мало шансов на самостоятельное развитие, а Троцкий, не питавший никаких иллюзий по поводу России, прямо называл режимы и экономику прибалтийских государств и Польши после получения ими самостоятельности от советской России - «маразматическими».[*] Точно так же можно охарактеризовать современные режимы большинства республик бывшего СССР, включая и Киев.
     Одновременно с разделом происходит и «оптимизация» государственной власти. С учётом природных условий, определяв- ших характер и эффективность сельского труда, и территориальных особенностей государства, открытого для завоевателей со всех сторон, формировалась «вертикаль власти», ограничивались свободы населения, в основном русского, Церковь ставилась на службу государству, при этом присоединяемые к империи народности пользовались БОЛЬШЕЙ свободой, чем государственно- образующая нация. Этот ордынско-имперский принцип организации государства сохранился до наших дней.
     Т.е. не ордынский, хотя и чрезвычайно тяжёлый, и во многом определивший будущее развитие страны период, был рабством для русского народа. Настоящее рабство с соответствующими культурными последствиями возникло после Орды на ВСЕЙ территории Руси, и апофеозом его стало расширение имперских владений и окончательное закрепощение русских крестьян западником и великим реформатором Петром I, начатое не менее «великим государем» Иваном Грозным, окончательно уничтожившим народовластие.
     Петр I милитаризировал общество, и, пригласив западных управленцев, предоставил коренным народам роль пушечного мяса или, в лучшем случае, чернорабочих. И это «разделение труда», хотя и русифицировалось, только прогрессировало с укреплением государства. Вероятно, иного пути для сохранения и расширения империи не было. Именно тогда сформировалось имперско- государственное мышление, в котором ради сохранения власти, империи и религии можно уничтожать всё живое на подвластных территориях. Любой человек, не согласный с этой концепцией, превращавшей его в бессловесного раба, подлежал уничтожению.
     Безусловно, католицизм, особенно после реформации, способствовал становлению демократических обществ в Европе, поскольку духовная власть была экстерриториальна и в значительной степени независима от местных вождей. И это (только это) ближе к сути христианского учения, чем симбиоз иудо- христианства и власти.
     Россию часто сравнивают с Византией, некоторые считают более близким аналогом Пруссию; в России современной ищут признаки капитализма Америки прошлого века, бандитского Чикаго 30-х годов и Германии, времён третьего Рейха, но на деле, генетически и исторически - это Орда. Со всеми плюсами и минусами, со своей религией, со своими ханами[*] и их прислугой, со своим пещерным «менталитетом», со своим, оскорбляющим человеческое достоинство законодательством, судом и бюрократической властью, не имеющей аналогов в цивилизованном мире - это Орда христианская, в отличие от Орды исламской, отделившейся от Руси и противостоящей Руси в процессе религиозного передела власти. Не случайно Александр Невский, приёмный сын Хана Батыя, враг европейского либерализма, неоднократно, в союзе с ордынцами, громивший не только «псов- рыцарей», но и западных славян, канонизирован православной Церковью как святой.
     Военно-авторитарный характер власти в Орде неприменим к оседлой жизни в мирное время. Он требовал постоянной «проверки на вшивость», т.е. ту самую пресловутую эффективность структур централизованного управления войском или государством, что и проверялось постоянно на деле. Война — это такой контролёр, от которого двоедушие, подлость, леность и глупость скрыть невозможно.
     В мирное время многое иначе, что можно отметить в истории России, особенно в послереволюционный период, когда лучшие люди погибали под ударами бывших обозников-суггесторов, мгновенно выдвинувшихся в высшие эшелоны власти. Ибо в военное время и безопасней и сытней в обозе, в мирное - около власти, там, где происходит распределение благ. Те же обозники- потребители контролируют и власть духовную именно с того момента, как она пристроилась в кильватер власти мирской. Этот естественный процесс подвижек в стае нелюдей[*] нельзя отменить декретами власти.
     С другой стороны, сохранение единой, сильной и конкурентоспособной на международном уровне власти на Руси пришло в противоречие с социальным развитием, которое непосредственно зависит от экономического состояния общества. В то же время, несмотря на завоёванные Петром выходы к морям (многие из которых позднее были «подарены» бывшим союзникам, а ныне самым последовательным врагам России), развитие промышленности и торговли тормозилось естественно-природными и географическими условиями. «За морем телушка — полушка, да рубль перевоз» — говорили на Руси. Это верно и сейчас.
     Т.е., несмотря на существовавший ранее выход к торговым путям и рынкам Европы, Россия в своём развитии должна была опираться более на своего потребителя, но развитие внутреннего рынка тормозилось отсутствием гражданского общества, и, в то же время, гражданское общество без рынка возникнуть не могло. Более того, даже развитый внутренний рынок без международных связей не даёт гарантий демократического развития - ибо производственник, торговец и владелец капитала остаются в зависимости от прихотей власти. О сути власти обозников смотри выше.
     Симбиоз российской власти и православной религии имеет, как мы видим, исторические корни. Религия в России всегда была идеологической подпоркой власти. Она была принята русскими князьями и внедрялась через верховную власть только как идеология единовластия, царизма, абсолютизма. Это идеология власти, стоя- щей не только выше человека и общества, но выше религии и выше Бога, поскольку она заявила своё право на человеческую жизнь.[*] Апофеозы этой идеологии - от Ивана Грозного, через Петра I к Советскому периоду.
     Нельзя сказать, что православие не сопротивлялось. И были среди служителей те, кто прямо указывал, например, Ивану Грозному на недопустимость властного беспредела, необходимость соблюдения законности и религиозных норм. С таким же результатом можно было поучать Иосифа Виссарионовича, чего позднее Божьи слуги уже не допускали, поскольку изменился психологический статус духовной власти. Так что репрессии и просто убийства оппонентов, вовсе не изобретение коммунистов. Там, где святые отцы проявляли «непонятливость», церковь силой приводилась к послушанию.
     Впрочем, православие могло повторить подвиг Иисуса и погибнуть за веру, но духа у святых отцов не хватило: жизнь она и на коленях жизнь. Как людей, как мирян их понять можно. Можно понять их и в том случае, если они сами не верят в то, что проповедуют, поскольку для истинной веры смерти нет. Сказано:
     «Если Бог за вас, то кто против?» Откуда же тогда эта нерешительность, трусость и двоедушие? Православие до сих пор не поднялось с колен, и, боюсь, утратило моральное право на святость.
     Такое состояние, как симбиоз власти и религии, более соответствовало египетским взглядам и нормам, чем идеологии христианства, где «Богу богово, а кесарю — кесарево», и Д.Кьеза, отметивший эту особенность, действительно талантливый журналист, если он увидел то, что очень глубоко спрятано.
     В то же время, сама религия чрезвычайно политизирована[*] . Все разногласия православия с католичеством и исламом в значительной степени направлены на идеологическую поддержку государственной власти в её противоборстве с Европой и Азией, в противном случае империя не могла быть создана. Отсюда и понимание православия, как религии исключительно имперской и, поскольку она же и вера русская, то понятно и отношение к русской нации, как к имперским холопам или рабам. Именно поэтому, несмотря на конституционное равенство религий и конфессий, православие остаётся единственной верой приближённой к власти и признаваемой исторически авторитарной российской властью.
     Монархия, Орда и иудо-христианская религия рабов создали Российскую империю, те гигантские пространства и симбиоз народов, как интернациональную толпу в период её распада, которую получила в наследство власть сегодняшняя. И это наследство уже само теперь определяет смысл и форму власти. Форма эта определена пространствами, климатическими условиями, ресурсами, экономикой, национальной и религиозной многополярностью.
     Эта форма требует монопольной и сильной имперской власти, которая противоречит и уничтожает содержание: человеческую личность, и это стало особенно ощутимо в эпоху интеллектуальной революции, характерной для XX века в целом и многократно ускорившейся с 50-х годов. Никакой вид народовластия к этому образованию уже, к сожалению, неприменим. Любая демократия среди рабов оканчивается грабежами и насилием, поскольку раб - это не только экономическая категория, но в большей степени - категория нравственная, интеллектуальная, культурно-историческая.
     Точно так же исторически власть, как агрессивно-преступная группировка', [*] противостоит русскому народу (периодически обувая его в лапти) в большей мере, чем иным народам империи, среди которых она рекрутировала своих защитников. Любой не русский, принявший православие, тотчас приближался царской властью, получая льготы и преимущества, вплоть до дворянского звания. И, в то же время, русскими войсками и при помощи русских подавлялись всякие национальные движения.
     Личностная история, определяющая психику, культуру и этику, в том числе производственную, базируется на национальной истории и идеологии. Учитывая это, можно признать закономерным идеологический и экономический развал не только Российской империи, но и Союза. Государственно-образующая нация, усилиями правителей страны - в том числе правителей духовных - не имела национальной идеологии. Она не имела национальной истории, традиций, нравственной базы, кроме коммунистического учения, извращённого самой властью. Она перестала быть нацией вообще - теперь это некий собирательный образ, не имеющий, как и власть, никакого отношения к этническим русским, особенно в культурном и нравственном отношении.
     Подводя итог исторического экскурса, нельзя не привести вывод Джеффри Хоскинга о том, что «строительство государства в России мешало строительству нации. Усилия, уходившие на сбор налогов и создание армии для нужд империи, требовали подчинения всего населения, особенно русских, интересам государства и, таким образом, затрудняли создание общественных ассоциаций, представляющих основу для национального самосознания в гражданском смысле. Как отметил русский историк XIX века Василий Ключевский, «государство пухло, а народ хирел». Одним словом - самоеды. Понятие «белый раб» могло возникнуть только в Евразии.
     Строительство государства также сделало необходимым заимствование чужой культуры и этики, «отодвинувших коренное население».83 И первое самое значительное заимствование - религия, определившая судьбу нации и государства. Это и последующие приобретения лишили русский народ права на творчество, поставив творческую нацию в положение раба и исполнителя.
     Культурный разрыв нации рабов и государственной элиты Российской империи был подчёркнуто завершён языковым различием. Власть осознавала себя как иная нация, формировавшаяся на базе французского языка и культуры. Поэтому Октябрьскую революцию можно рассматривать в значительной мере как войну национально-освободительную, идеологизированную не более чем восстание Спартака. Культурное же развитие народа новой советской властью определялось и ограничивалось технической необходимостью.
     Таким образом, развал государства и все последствия этого развала, включая коррупцию, бандитизм и организованную преступность - последствия политики иудо-христианской Церкви и государственной власти, особенно коммунистической, сознательно или неосознанно, во имя укрепления власти и государства, как системы власти, обеспечивающей контроль территории с выживанием ИДЕОЛОГИИ и системы, уничтожавших русский народ, уничтожавших силу, цементирующую государство.
     Можно согласиться с Березовским в том, что русский народ имеет рабский менталитет, но это менталитет государственный, в отличие от антигосударственного, преступно-паразитического и шовинистического по своей сути менталитета его соплеменников. Я не готов сказать, что хуже. Хуже оба. Но если мы сами имеем разум и силу, чтобы признать и озвучить диагноз, то не всё потеряно для России, всё только начинается. Да и грех Березовским обижаться. Ни в одной стране мира невозможно украсть так много, так просто и так безнаказанно, как в России и всё это благодаря рабско- государственному менталитету русских.
     До тех пор, пока русские не осознают себя людьми и нацией, а не государственными бессловесными рабами, ни один народ в России не будет свободен, а государство постоянно будет разворовываться. Строители капитализма в России явно взялись за дело не с того конца[*] . Нет иного пути для этого, кроме национального возрождения. Это тот редкий случай, когда даже крайний русский, но управляемый национализм более полезен, чём стадно-индифферентное состояние психики. Везде и всегда становление капитализма сопровождалось развитием национального самосознания. Исключение, пожалуй, только США, где национальное движение было подменено расовым противостоянием, а,капитализм вырос непосредственно из рабства.
     Российская власть всегда была и остаётся законным наследником Орды, а религия - один из ее „главных политических рычагов, такой же, как СМИ. Поэтому так схожи судьбы и смерти журналиста Владислава Листьева и священника Александра Меня. Судьба русского народа и государства, в рамках сложившихся отношений нации и власти, не вызывает никакого оптимизма. Она трагична, и эта трагичность усугубляется продолжающимся подавлением русского национального самосознания во имя имперских амбиций власти. И этот лагерный режим поддерживается всеми нерусскими нациями, поскольку направлен он против русских.
     Руководство СССР фактически предало страну, предало своих граждан, однако, в свете вышеизложенного, происшедшее никак нельзя назвать предательством. Это не предательство, но процесс самосохранения власти, которая ради этого не только оказалась способна отказаться от идеологии коммунизма, но и уничтожить объект своей защиты и управления. Русские строили и защищали империю, создавали промышленность и инфраструктуры, создавали всё это, в ущерб развитию нации, пренебрегая самым необходимым, но когда настала пора делить созданное, власть вполне сознательно «кинула» своих, уже ненужных, рабов. Всё созданное ими вполне закономерно досталось тем, кто при всех режимах пользовался относительной свободой. И с высоты этой политической, экономической, нравственной и религиозной свободы плевал и на власть, и на государство, и на «стройки пятилеток».
     Фрэнк Фукуяма, бывший директор Управления политического планирования Госдепартамента США, отмечал: «Никто в этой стране (СССР периода Горбачева - Н.О.) по-настоящему не верит больше в марксизм-ленинизм ...нигде это так не очевидно, как в советской элите, которая продолжает произносить марксистские лозунги с полнейшим цинизмом»[84] Рыба, как ей и положено, сгнила с головы, но ещё продолжала шевелить идеологическими и силовыми плавниками, обманывая и обворовывая доверявший ей народ.
     Наивно полагать, что деградация власти произошла при Горбачеве. Это началось намного раньше. Это не могло не произойти при абсолютном единовластии и бесконтрольности КПСС. Моральное разложение властных структур, несоответствие декларируемых моральных норм и принципов внутренней сути власти, сопровождавшееся коррупцией и криминализацией, безусловно, было замечено народом, который в условиях полного тоталитаризма мог позволить себе только пассивный протест, а именно: массовый отказ от интенсивного труда и от самой идеологии социализма, который к существующей в СССР власти уже не имел никакого отношения.
     Ещё в 1936 году Л. Троцкий отметил: «Бюрократия победила не только левую оппозицию. Она победила большевистскую партию. Она победила программу Ленина, который главную опасность видел в превращении органов государства «из слуг общества в господ над обществом». Она победила всех этих врагов - оппозицию, партию и Ленина - не идеями и доводами, а собственной социальной тяжестью. Свинцовый зад бюрократии перевесил голову революции... Советское правительство заняло по отношении ко всему хозяйству то положение, какое капиталист занимает по отношению к отдельному предприятию».[*]
     Есть ли нужда у капиталиста, неумное управление которого довело предприятие до банкротства, заботиться о работниках этого предприятия? Кутузов, в отличие от российской власти, осознавал, Что, сохранив армию, он, в конечном итоге, окажется победителем.
     Вот это сознание да власти бы российской. Только в этом случае можно надеяться на сохранение и народа, и государства. Но идеология обозников во власти - это идеология социального паразитизма.
     «С помощью деморализующих методов, превращающих мыслящих коммунистов в машины, убивающих волю, характер, человеческое достоинство, - писал Раковский в 1928 г., - верхушка успела превратиться в несменяемую и неприкосновенную олигархию, подменившую собою класс и партию». «Все усилия Сталина, с которым в этот период идут ещё рука об руку Зиновьев и Каменев, направлены отныне на то, чтобы освободить партийный аппарат от контроля рядовых членов партии», - это уже добавил Троцкий.
     Т.е. политически, экономически и психологически происходило восстановление капиталистических отношений и классов по отношению к власти, привилегиям и собственности, прикрываемое коммунистической фразеологией. Ещё ранее были восстановлены имперские порядки, вновь отделившие власть от народа.
     «Параллельно с политическим вырождением партии шло моральное загнивание бесконтрольного аппарата», - отмечал тот же Троцкий: «Слово «совбур» - советский буржуа - в применении к привилегированному сановнику очень рано вошло в рабочий словарь... Бюрократия снова стала из слуги общества господином его. На этом пути она достигла такой социальной и моральной отчуждённости от народных масс, что не может уже допустить никакого контроля ни над своими действиями, ни над своими доходами ...на долю 15, скажем 20%, населения приходится немногим меньше, чем на долю остальных 80-85%... сам правящий слой является главным резервуаром законных и незаконных личных накоплений».
     «Средства производства принадлежат государству. Но государство как бы «принадлежит» бюрократии. Если б эти совсем ещё свежие отношения упрочились, вошли в норму, легализовались, при сопротивлении или без сопротивления трудящихся, то они в конце концов привели бы к полной ликвидации социальных завоеваний пролетарской революции. Но сейчас говорить об этом, по меньшей мере, преждевременно», - продолжал Троцкий. Сейчас об этом говорить уже поздно. То, что должно было произойти, произошло. А кличка «троцкист» усилиями партийно-буржуазной идеологии навсегда предопределила негативное отношение к любой мысли этого человека.
     Не случайно «застрельщиком» капиталистических преобразований в стране выступила именно коммунистическая партия, преемники которой, в лице тов. Зюганова, делают вид, будто не понимают случившегося и якобы борются с существующим режимом, установленным и поддерживаемым их же товарищами по партии. В таком случае, вся «борьба за народное счастье» - это просто мошенничество в особо крупных размерах, приводящее к тяжёлым последствиям.
     Впрочем, они действительно могут не понимать, считая предательством естественные процессы, протекавшие внутри партии (абсолютно такие же, как отправление естественных потребностей - кто из коммунистов вместо туалета пользовался идеологией?), которые привели и к её перерождению, и к перестройке, и к приватизационным грабежам, и к вывозу капиталов, наворованных бывшими «товарищами» при непосредственной помощи и поддержке бывшего «государства рабочих и крестьян». А ведь коммунисты боролись, боролись с законами природы посредством массовых репрессий. Ещё Троцкий удивлялся: как это партия, не имеющая даже намёка на мозги, смогла захватить и удержать власть?
     Троцкий только развил применительно к социализму мысль Ленина о том, что «чиновничество и постоянная армия, - это паразит на теле буржуазного общества, паразит, порождённый внутренними противоречиями, которые это общество раздирают, но именно паразит, затыкающий жизненные поры». Этого было достаточно, чтобы «коммунистическая» партийная бюрократия навсегда заткнула ему рот. В 1926 году Крупская говорила в кругу левых оппозиционеров: «Будь Ильич жив, он, наверное, уже сидел бы в тюрьме».
     «Своей посреднической и регулирующей функцией, заботой о поддержании социальных рангов и эксплуатацией государственного аппарата в личных целях советская бюрократия похожа на всякую другую бюрократию, особенно - на фашистскую. Но у неё есть и величайшие отличия. Ни при каком другом режиме, кроме советского, бюрократия не достигала такой степени независимости от господствующего класса», - говорил Троцкий.
     Реставрация капиталистических отношений, начавшаяся в коммунистической партии, потребовала легализации и передачи капитала по наследству, что в рамках формального социалистического народовластия нельзя сказать, чтобы не делалось, - Москва и Подмосковье буквально заповедник потомков бывших правителей, которых содержало, воспитывало, обучало государство, - но было достаточно ограниченным и не удовлетворяло «всё возрастающие потребности» партийной буржуазии, которые многократно превосходили её управленческие способности.
     И вновь Троцкий прав: «Привилегии имеют лишь половину цены, если нельзя оставить их в наследство детям. Но право завещания неотделимо от права собственности. Недостаточно быть директором треста, нужно быть пайщиком. Победа бюрократии в этой решающей области означала бы превращение её в новый имущий класс».
     Попытки чехословацких коммунистов вернуть социализму его народный смысл, проходившие под лозунгами, списанными с Троцкого, были раздавлены советской буржуазией в зародыше. Последовавшая через 20 лет советская «перестройка» под руководством коммунистов, давивших не так давно «Пражскую весну», позаимствовала у Чехословакии только один лозунг - «Социализм с человеческим лицом», не объясняя при этом, почему вместо человеческого лица развитого социализма, построенного на костях и крови народа, этот народ постоянно видит перед собой бюрократический, но «руководящий и направляющий» зад власти.
     Никакие преобразования, проводимые ренегатствующей властью, не могли дать и не дали никаких результатов. Перестройка привела к руководству страной более активных, молодых и голодных «коммунистических» деятелей второго эшелона, зараженных той же, а иногда и более опасной, бациллой презрительного отношения к народу[*] , закону, морали. Для подавляющего большинства населения власть была и осталась классовым врагом, по существу, бесконтрольной и безответственной, а потому - бандитской структурой, с большей или меньшей степенью агрессивности и преступности.
     Коррупция и криминализация бюрократической власти в СССР, накопление преступно-бюрократического капитала, объективно требовали смены общественно-политического устройства общества. Вспомнив библейскую притчу о душе человека и его сокровищах, заметим, что США со своей стороны очень постарались определить местонахождение коммунистической души, выдав в предперестроечный период свыше 80 миллиардов долларов в виде кредитов, которые «бесследно исчезли» на просторах СССР. Потом, в процессе «перестройки», к ним добавили почти столько же, надолго усадив страну в долговую яму, определив её внутреннюю и внешнюю политику.
     Советник Миттерана Жак Аттали, возглавляя Европейский банк реконструкции и развития, «потратил 12 миллиардов долларов на разрушение социализма в Восточной Европе. Конечно, эта помощь предоставлялась не восточно-европейским народам, а определённым узким группам лиц. По сути, кредиты шли на скупку собственности»[*] . Добавим, собственности общенародной, согласие на продажу которой собственник не давал[*] . Кредиты и политическая поддержка, предоставляемые Западом власти, развязали ей руки для псевдокапиталистических преобразований, которые давно уже созрели внутри самой компартии.
     Власть не могла не измениться, и страна оказалась именно там, где задумывалось - «кто платит, тот и девушку танцует». На выданные кредиты покупались властные структуры и лидеры, проводилась антироссийская и, следовательно, антинародная политика. Однако, за «преобразования», проводимые горсткой отщепенцев для личного блага, расплачиваться будет весь народ, ещё очень долго будет расплачиваться, вспоминая близких родственников всех «коммунистов» всех времён и народов, приплетая сюда и Ленина, и Маркса, но, вопреки всякой логике, защищая Сталина, создавшего эту «коммунистическую» буржуазию и погибшего от неё. Только не надо думать, что российские правые чем-то всерьёз отличаются от левых: мать, а, следовательно, и воспитание, у них одни - номенклатура КПСС - и продаются они совершенно одинаково.
     Ещё раз обратимся к Троцкому, который пророчески писал: «Падение нынешней бюрократической диктатуры, без замены её новой социалистической властью, означало бы, таким образом, возврат к капиталистическим отношениям, при катастрофическом. упадке хозяйства и культуры...». Есть ли псевдокоммунистам чем возразить, кроме ледоруба?
     Справедливости ради следует отметить, что революция без поддержки евреев просто не могла состояться по трём причинам: во- первых, финансовая поддержка мирового капитала; во-вторых, подавляющее большинство комиссаров-революционеров и членов советского правительства были евреи; в-третьих, без замены русской интеллигенции, отказавшейся в массе своей от поддержки переворота и уничтоженной «комиссарами», на штрейкбрехеров- евреев «социализм» вообще не имел шансов на успех. Позднее Сталин «заместил» еврейскую интеллектуальную прослойку на рабоче-крестьянскую, но ни та, ни другая по разным причинам не могли быть и не были носителями культуры, в том числе, культуры производственной и культуры власти. Начавшиеся в управлении страной процессы привели к деградации государства.
     Перестройка - это капиталистическая контрреволюция, узаконившая давно сложившиеся отношения классов. При этом господствующий класс коммунистических буржуа, в силу своей слабости, вполне естественно и неразборчиво ищет защиту от народа на Западе, точно так же, как бандитская княжеская власть искала защиту у варягов, в Золотой Орде, христианской Византии и в иудейской Хазарии. Всё повторяется и ничего нового в межчеловеческих отношениях не изобретено. Точно так же власть ищет и находит внутреннюю опору в еврейском этносе, и точно так же эта опора будет позднее замещена или уничтожена.
     В современной России реально существуют две основные политические силы: созданная при коммунизме буржуазия, опирающаяся на государственные силовые структуры; и новые буржуа, в значительной степени сросшиеся с организованной преступностью. Борьба между этими силами и определяет политику государства. Народ, как ему и положено, безмолвствует. И правильно: драка за власть между капиталистическими кланами его мало касается.
     «В России наступает время, когда власть обретает моральное право требовать соблюдения установленных государством норм» - заявил В.Путин в своем Послании. Интересно только, почему наступление этого времени так затянулось, не говоря уже о том, что нормы устанавливаются вовсе не государством, а обществом, в том числе и для государства?
     Время не наступало, пока было,что грабить и кого грабить, и наступило сразу после того, как народ ограбили полностью и окончательно,. Наступило время защищать грабителей_от ограбленных, точно так же, как проводник «диктатуры закона» В.Путин защитил своей властью от Закона главного грабителя, благоразумно забыв, что подобное «великодушие» означает не только соучастие в преступлении, но и подмену Закона диктатурой УКАЗА, а это уже совсем другая диктатура. Да и о морали разговор не к месту: слишком много беззакония совершила власть, чтобы требовать нравственного к себе отношения.
     Население в процессе перестройки грабилось государством неоднократно и совершенно безнаказанно. Конфискационные обмены денег, гиперинфляция, мошенническая приватизация чиновником общенародной собственности, к которой ни Ельцин, ни Чубайс, ни правительство, ни даже парламент (который, кстати, так и не поддержал приватизационный Указ Ельцина и этот Указ так Указом и остался) не имели никакого отношения. Отношения собственности - это отношения власти - это есть главнейший вопрос государственного строительства и, как таковой, должен решаться на референдуме, а совсем не Указом. И это не подлежит обсуждению среди «слуг народа» - слуги, даже самые главные, к собственности хозяина никакого отношения не имеют.
     Существование системы финансового протектората США и отстранение народа от власти, вопреки действующей Конституции, закреплено существующими общественными отношениями и законами, подчинённостью всех властей, включая СМИ, власти денег, власти, даже не маскируемой, международных, в основном американских, финансовых структур. Как отмечает Д.Кьеза, «С 1994 по 1996 год IID (организация в США - Н.О.) подготовил, написал и передал Ельцину «сотни указов»... Россияне должны знать, кому они обязаны важнейшими решениями правительства Черномырдина»[85], решениями приведшими к окончательному развалу экономики, дефолту 17 августа, очередному ограблению народа, повышению зависимости страны от международного капитала в лице финансовых структур, подконтрольных США.
     «С точки зрения интересов МВФ, смыслом этой политики было вовсе не обеспечение общественного благосостояния и экономический рост. Ее задача заключалась в демонтаже национального суверенитета стран-заёмщиков в интересах международного капитала, осуществлению жёсткого контроля за действиями их правительств, обеспечении соответствия проводимой ими политики потребностям иностранных «инвесторов», Содержание концепции «вашингтонского консенсуса» есть ни что иное, как технология такого контроля», - пишет Сергей Глазьев. И далее: «Поскольку концепция «вашингтонского консенсуса» многократно подвергалась и подвергается критике авторитетными российскими учёными, как научно несостоятельная и чрезвычайно разрушительная для производительных сил страны, ключевой вопрос её проведения - подбор соответствующих руководящих кадров на ключевые должности в правительстве и Центральном банке, «не запятнанных» патриотическим мировоззрением и не слишком обременённых экономическим образованием, склонных к стяжательству и коррупции, не способных и не желающих проводить эффективную, ориентированную на национальные интересы политику. За этим внимательно следят соответствующие службы ведущих стран «семёрки», вовремя подсказывая и поправляя российского президента, вся власть которого сводится к назначению подбираемых таким образом людей и подписанию подготавливаемых ими под руководством МВФ и зарубежных экспертов распорядительных документов»[86] .
     Основная масса вывезенных из России денег получена в результате преступной (с точки зрения народа и Закона, но не власти) «приватизации». Сергей Глазьев отметил, что «карьера всех руководителей Госкомитета по управлению имуществом, бесконтрольно осуществлявшего приватизацию госсобственности (если бы только госсобственности, впрочем, С.Глазьев коммунист, и его оговорка понятна - Н.О.), так или иначе связана с активным влиянием иностранных спецслужб... достаточно вспомнить, что важнейшие назначения г-на Чубайса хронологически совпадали с саммитами американского и российского президентов».[87] И этого ставленника иностранных спецслужб допустили до руководства базовой отраслью страны - энергетикой. Создаётся впечатление (u это не только впечатление), что чем более антироссийски и антирусски настроен человек, чем более он коррумпирован, тем больший государственный пост он занимает.
     Всё это нашло подтверждение и в докладе экспертной группы по России палаты представителей конгресса США, пытавшихся оценить отношения России и США с точки зрения демократии и права. В докладе группы прямо отмечено, что именно деятельность американо-российской комиссии Гора (еврей и представитель еврейского капитала - Н.О.) - Черномырдина (невнятной национальности, представлявшего во власти только свои собственные интересы) привела к экономическому коллапсу России, развалу судебной системы, правоохранительных и демократических институтов, созданию преступной и коррумпированной олигархии, подъёму организованной преступности, созданию, вывозу и отмыванию преступных капиталов (в сумме до 500 млрд. долл.[*] США), вывозу из России военных технологий, в том числе ядерных. Т.е. ВСЁ, за что Запад справедливо критикует Россию совершено под непосредственным управлением и с участием администрации США.[*]