...Имя ему — ВПК. Военно-промышленный комплекс. Мы не знаем его лица, мы не знаем его прописки. У него даже география своя. Челябинск-40, Москва-400, Томск-7... Мы, наивные, раньше думали: мир нас боится потому, что строим социализм. А оказалось, больше за то, что построили самое милитаризированное общество. Военная сфера - единственная, где Советский Союз считается мировой державой. Это единственное, что советская система сумела создать. Все остальное - нищета, все остальное — вселенский позор, который наконец-то мы признали сами.

Иногда задают вопрос: кто все это позволил, кто все это совершил? А нужны ли разрешения, если КПСС и ВПК близнецы-братья. До сих пор секретарь ЦК КПСС Олег Бакланов — и царь и бог всюду, где хоть как-то затрагиваются военные интересы. Попробуйте спросить главкома ВМФ СССР о причинах гибели атомной лодки "Комсомолец". И что услышите? "Без разрешения председателя государственной комиссии, которую возглавляет Олег Бакланов, не могу сказать ни единого слова".

Те же, кто знает истинных хозяев нашей жизни и общества, истинные нити, по которым идет управление всем хозяйством, задавать глупых вопросов главкому ВМФ не станут. Как не станут удивляться тому, от-чего это в правительстве нашем почти все ключевые посты заняты представителями военной промышленности. Вчерашний премьер Николай Рыжков курировал машиностроение, на 80 процентов работающее на ВПК. И нынешний премьер Валентин Павлов еще в Госплане радел о финансах для оборонки. А зампреды Юрий Маслюков, Лев Воронин, Игорь Белоусов, Виталий Догужиев? Все это отцы ВПК. Все пришли в правительство с благословения Комиссий ЦК КПСС по военной политике.

Про рядовых министров и не говорим. Там куда ни кинь, попадешь если не в отца ВПК, то в сына точно. Особенно грустно глядеть, когда в торжественные дни вся эта гвардия надевает звезды Героев и медали Ленинских лауреатов. Слепит глаза от золота. Но не ищите имена этих людей в официальных списках награжденных. Они прошли по так называемым закрытым каналам. ВПК не только грабит втихую, но и милует без лишнего шума. В чем в чем, а в этом ему не откажешь: общественная скромность сродни партийной. Но сегодня в самых общих чертах его портрет все-таки известен.

Контроль над оборонной промышленностью и военной политикой осуществляло высшее партийное руководство. Роль Политбюро усилилась, когда в 1973 году в его состав вошли министр обороны и глава КГБ. Занимается военной политикой и Совет обороны. О его существовании стало известно лишь в 1976 году, когда Леониду Брежневу присвоили звание маршала. Вскоре было объявлено, что он еще и Верховный главнокомандующий Вооруженными Силами СССР. Вероятно, этот пост за Генеральным секретарем - ЦК КПСС был закреплен давно. Когда произошло это слияние, пока неизвестно, но существует и поныне.

Роль Совета Министров в этой иерархии была и теперь во многом остается чисто техническая - производство того, что уже определило Политбюро. Госплан работает совместно с Министерством обороны СССР и Генеральным штабом. Если убрать детали, новые имена, то вся эта пирамида живет теми же принципами Е связями, что и при Сталине, который в 1952 году, накануне прощания с советским народом, оставил завещание, может, самое значительное в марксизме: "Чтобы устранить неизбежность войн, нужно уничтожить империализм". Но и то, что мы знаем о ВПК, вероятнее всего, лишь видимая часть айсберга. Недаром, когда создавалась советская атомная бомба, систему закрытых институтов и конструкторских бюро, которая была объединена этой проблемой, один из ученых назвал "бельм архипелагом". В отличие от черного архипелага ГУЛаг. Но по масштабам, режиму они были недалеки да и работали рядышком.

Мир, говорят, познается путем сравнений. Так и наш ВПК можно понять, лишь поставив рядом хотя бы ВПК Соединенных Штатов. Именно тот, который долгие годы считался непревзойдённым монстром, пожирающим рядовых американских налогоплательщиков. Вот факты. Количество занятых в оборонной промышленности у нас 5-8 миллионов человек, в США - 2,2 миллиона. За год заводы СССР выпускают танков в 4,5 раза больше, бронетранспортеров - в 5 раз, артиллерийских орудий - в 9 раз, атомных подводных лодок - в 3 раза, бомбардировщиков - в 2 раза. (Данные за традиционным отсутствием собственных приводим по зарубежным источникам). И по ракетам, как говорится, впереди планеты всей.

А сколько за все это платим? На нынешний год Верховный Совет СССР официально отпустил в протянутую руку ВПК 96,6 миллиарда рублей. Это 35 процентов союзного бюджета, или около 8 процентов валового национального продукта.

Десятилетия нас убеждали: мы тратим на военный бюджет 20,2 миллиарда и ни копейки больше. Наконец правительство призналось: военный бюджет стоит 77,3 миллиарда рублей. Но и эту цифру большинство экономистов считают заниженной. Объем наших расходов на оборону ближе к 200 миллиардам, почти 20 процентов валового национального продукта. В США этот показатель равен 6,5 процента, в Японии - 1 проценту.

Любопытны некоторые штрихи к портрету нашего ВПК. Он самый неприметный в мире. Где живет? Никто не знает, Есть какие-то там "ящики", и только. Например, был "ящик" под номером "Москва-400", на поверку оказался за несколько тысяч км от столицы. Но это тайна для советского человека. На Западе же все "ящики" прекрасно известны и начинающему эксперту по советской экономике. Так вот, по данным этих экспертов, 80 процентов наших оборонных предприятий находится в Российской Федерации. Из числа гигантов 20 процентов расположено на Урале, 17 - в Центральном районе России, 13 - в Волго-Вятском районе, 10 - в Ленинграде и рядом с ним. В Москве треть промышленности работает на военных, в этой же области - и половина научных тем, которыми заняты институты и конструкторские бюро и прочие конторы с самыми красивыми и звучными названиями.

Широко ВПК выглядит и с птичьего полета: военные совхозы, военные базы, аэродромы, порты, полигоны, военные городки расположились на 42 миллионах гектаров. Это 2 процента всей территории страны.

Экспорт советского оружия составляет 28 процентов общего мирового, 32 процента оружия идет i страны "третьего мира".

Экспортируются не только автоматы Калашникова; на протяжение 80-х годов, по американским подсчетам, Советский Союз поставил странам "третьего-мира" 7925 танков и САУ, 20470 стволов артиллерии, 17 подводных лодок, 262С сверхзвуковых самолетов, 1705 вертолетов, 32210 ракет класса "земля-воздух". Причем оружие это идет в самые "горячие" точки планеты - на Ближний Восток, в Азию, Африку, Латинскую Америку. Со-гласно данным американского Агентства по контролю над вооружениями и разоружением (АКВР), в 1982 - 1986 годах СССР поставил в развивающиеся страны оружия на сумму в 78740 млн. долл., подготовил около 78 тысяч военнослужащих из этих стран и держал на их территории около 20 тысяч военных советников и специалистов.

В 70-е и 80-е годы было несколько периодов "спада" советских военных поставок, которые затем сме-нялись новыми подъемами. Эксперты считают: сокращение объемов экспорта вооружений в 1988 - 1989 гг. вызвано не столько изменением принципиальных установок, сколько сдвигами конъюнктуры на мировых рынках оружия. Опасаются, что сокращение Вооруженных Сил и вооружений самого Советского Союза, запланированное на ближайшие годы, может подстегнуть отрасли советской военной промышленности еще больше сосредоточиться на зарубежных рынках. ВПК нужна валюта. Но не всегда желаемое достижимо, если судить по прежним делам. Так, Алжир, Ирак, Ливия и Сирия из наших кредитов на военно-технические цели (свыше 45 млрд. долларов) на 1 января 1989 года погасили около 23 млрд. Длительное время именно военные поставки делали рентабельными наши отношения с этими странами, были важным источником получения конвертируемой валюты. В последнее же время и они все настойчивее обращаются с просьбами об отсрочках. Остальные адресаты “военной помощи” выплатили СССР не более 2 процентов долгов.

Советский ВПК своей агрессивностью принес несчастье не только нам. Во многих случаях его экспансия деформировала политическое развитие молодых стран, милитаризировала общественную жизнь, вносила авантюризм в их внешнюю политику. Советский Союз несет часть ответственности, например за конфликт между Эфиопией и Сомали, за ирано-иракскую войну. И в том, и в другом случае стороны широко использовали советские вооружения, поставляемые либо непосредственно Москвой, либо через третьи страны. Военная помощь СССР используется репрессивными режимами для подавления внутренней оппозиции, национальных меньшинств и религиозных движений.

Реально ли остановить действия ВПК за границей? В нашей стране нет документа, похожего на американский закон о контроле над экспортом оружия. Он четко устанавливает прерогативы законодательной власти, те или иные запреты и ограничения, возможности выделения кредитов и безвозмездной помощи. Поэтому все стенания на этот счет лишь слова, слова.

Ну, скажите, многие ли законодатели знали, что советский ВПК поставил Северной Корее два ядерных реактора? Теперь же это объективная возможность для Пхеньяна самостоятельно производить ядерное оружие . Свидетельство того, что северо-корейцы работают над атомной бомбой, - их отказ признать гарантии МАГАТЭ.

А советские ракетные установки и технология, поставленные в некоторые ближневосточные и другие страны, к сожалению, могут быть использованы для ведения химической и бактериологической войны.

Уроки налицо. А выводов никаких.

Время не могло не потревожить ВПК, и весьма серьезно. С проектом реформы армии выступили радикально настроенные офицеры - члены парламента.

А тут еще программа перехода к рыночным отношениям "500 дней". Казалось, могуществу ВПК конец. Ведь в том списке, который намечал решительное сокращение расходов, первым значился ВПК. Прибавьте сюда выступления в печати признанных ученых, которые ратовали за истинную конверсию: целые комплексы военных предприятий должны выйти из "ящиков" и оказаться на свободе рыночных отношений.

Натиск был велик. Некоторые оптимисты уже считали дни, и тогда-то поднялась рать ВПК - от премьер-министра до директора завода в Тамбовской области, что выпускает сукно для солдатских шинелей. В ход пошли и угрозы, и насмешки над дилетантами, и откровенный шантаж. "Правда" в сентябре 1990 года публикует подлинный манифест ВПК "Статус оборонки", подписанный генералами - начальниками заводов и КБ. Вот когда мы увидели истинную силу вскормленного чудовища, у которого хотели отнять лишь кусок пирога.

И каков же результат? За одну ночь президент отрекся от программы "500 дней", а Верховный Совет принял военный бюджет, пополневший на 26 миллиардов рублей. Правда, сам ВПК прибавку объяснил просто: овес, то бишь солярка и все прочее нынче дороги.

Полная победа! Если раньше сила ВПК заключалась прежде всего в его неразрывной связи с КПСС, то сегодня в свою борьбу он активно втягивает все связанные с ним политические круги. Свидетельство - "Письмо 53-х" на последнем Съезде народных депутатов СССР.

Опорой ВПК в верхах продолжают служить его бывшие руководящие кадры - генеральные директора, министры и т. д. ВПК всегда был одним из главных поставщиков номенклатуры. В этом смысле с ним мог конкурировать, пожалуй, лишь "славный ленинский комсомол". И сегодня воспитанники ВПК остаются на ключевых постах. В комитете по обороне и государственной безопасности Верховного Совета военные и руководители военной промышленности составляют подавляющее большинство. Там нет ни одного гражданского юриста или экономиста. Немыслимая, кстати, ситуация для парламента любой западной страны, где назначение руководителя оборонного концерна на пост председателя комитета по обороне в парламенте может быть воспринято только в качестве неудачной шутки.

Еще одно компетентное мнение никогда не бывает излишним. Вот и эта статья уже была готова к печати, но в последний момент обозреватель Юрий ТЕПЛЯКОВ показал ее народному депутату СССР академику Юрию РЫЖОВУ. Хотели услышать его комментарий.

- Ну что же, - сказал он, перевернув последнюю страницу. - Эта информация еще раз убедила меня, что мы живем не в период военной экономики, а в экономике военного времени. До сих пор действует не принцип "сколько можно", а принцип "сколько надо". Фронту нужно - тому и быть. Это только казалось, что для нашей страны после второй мировой наступил мир. Нет, по-прежнему воюем на разных фронтах. Все для фронта, все во имя фронта! А что останется, то человеку - поддержать бренный дух.

- Откуда такая человеконенавистническая философия, и почему мы равнодушно приемлем свою судьбу?

- Нас с детства воспитывают: самое главное - безопасность государства. Помните: социалистическое отечество в опасности. Люди - как песчинки, где-то там, внизу. Нормальная же пирамида цивилизованного общества строится наоборот. Прежде всего - обеспечить права и безопасность личности. Затем только - общества и государства. И само государство существует для личности. У нас иначе: только сохраняя звериный образ потенциального противника, можно удержать в повиновении нищий народ. Пугают физической погибелью, ибо только она хуже той жизни, на которую обречена страна Советов.

И правит всем этим, я бы сказал, не ВПК, а военно-идеологический комплекс - ВИК. Кто туда входит? Это, естественно, верхушка КПСС'- от Генерального секретаря до секретаря горкома плюс верхушка всей промышленности. Всей, не только девятки оборонных министерств. Плюс высший генералитет. А венец - КГБ.

Все туго-натуго переплетено в единый клубок. Эти силы прекрасно себя чувствовали именно в условиях экономики военного времени. Им разрешалось все. Им прощалось все. И судили, и прощали они себя сами. Иного суда не было. Когда они говорят: главное - была бы держава, они имеют в виду именно державу своего обитания.

- Значит, глупо и ждать, что эти силы повернутся к демократии?

- Они не приемлют даже воздух демократии. Он для них отрава. В демократической среде они не удержатся у власти, не сохранятся.

- Но движение к демократии все-таки было. Помните, как у всех закружилась голова от глотка свободы.

- Шаг был сделан не навстречу свободе, а в страхе катастрофического кризиса системы, из-за страха, что скоро все рухнет само собой. Михаилу Горбачеву казалось, что удастся провести страну по трудному фарватеру, выплыть на том же корабле. Конечно, что-то было выброшено за борт, чтобы уменьшить осадку. Но увидев, что команда становится неуправляемой, он начал откат к прошлому. Мое впечатление: обратный поворот начался осенью 1989 года.

И дело тут не только в самом Горбачеве. Не думайте, что только КГБ и партия милитаризованы. У нас даже советская власть была построена по системе военного времени. Вот почему в условиях демократии она не работает. Не работает интеллект парламента, интеллект народных депутатов. Они нужны были как ширма, как декорация для иных деятелей и деяний.

- У меня такое впечатление: вы это почувствовали сами.

- Почувствовал. Еще в марте прошлого года я отдал президенту 10 страниц, на которых обосновывалась необходимость разработки концепции комплексной безопасности страны. Я утверждал, что безопасность не только военный аспект. Я утверждал и утверждаю, что безопасность - это и экономика, и экология, и культура, и информация. И в каждый определенный период может выходить вперед та или иная задача. Государство, как всякая семья, должно взвешивать свои ресурсы, решать, куда их важнее бросить в тот или иной период жизни. Для разработки этой концепции была создана депутатская комиссия.

И что же? Перед поездкой в Вашингтон получил ответ через Лукьянова. Он передал мне, что президент наложил резолюцию:

считать, что комиссия свою задачу выполнила, депутатам разойтись по своим комитетам.

Вот так и кончилась игра в новую концепцию национальной безопасности. Президент воспринимает проблему, как и его предшественники по креслу Генерального секретаря ЦК КПСС. Безопасность - это армия и КГБ.

Я не удивлен. Правильно. В обществе военного времени все, что покушается на ее основные опоры, обречено на забвение. А это тупик.

- Может оказаться недальновиден один человек, пусть даже и президент. Но где его советники?

- Вокруг президента все меньше и меньше компетентных людей. Это не случайность. Это скорее тип заданного отбора: сред-няя компетенция, не очень высокий уровень. И это даже не прихоть президента, это социальный заказ. Они ближе, желательнее для Горбачева. Именно они продолжают внушать, что военная угроза для нашего государства сохраняется и поныне. Но давайте взглянем в глаза правде. Кому мы нужны? Завоевывать разложившуюся страну, с невменяемым обществом? Кому это в голову придет? Западу легче купить нас на корню. Условия диктует Запад. А мы, как и страны "третьего мира", еще будем рады, рады хоть малому эффекту.

- Неужели никто из высших кругов военно-идеологического комплекса не видит будущую обреченность?

- Видят. Всем, например, понятна пагубность монополии в нашей экономике. И все равно монополию эту оставляют. Только так, повторю, они могут выжить. Все наше общество люмпенизировано. Все боятся даже заглядывать в послезавтра.

- Значит, правильно говорят, что именно ВИК стал той преградой, у которой остаяовился президент в своей программе радикальных реформ?

- Отвечу так: ВИК был не последней силой, которая не дала развернуться демократическим процессам. В начале перестройки мы убеждали Михаила Горбачева, что неприватизоваиная экономика потерпит крах, что непосильна гонка вооружений, в которую нас загнали обстоятельства мы сами.

Сперва он нас слышал. И мир это сразу почувствовал. И уже зазвучала мысль не просто о сосуществовании, а об интеграции в мировое сообщество. За рубежом стало светлее. Но вот внутренние преобразования так и не состоялись. Не ушли те силы, которые имеют возможность раскручивать военный механизм. Внутри все осталось по-прежнему. Даже люди. И как только появилась реальная угроза этим силам, они мгновенно дали о себе знать.

Мы это поняли тут. Это поняли и там, на Западе.

- И что же делать? Будем умирать?

- При самом лучшем сценарии борьбы потребуйся много лет, чтобы справиться с чудовищем прошлого.

Алексей ИЗЮМОВ,
Андрей КОРТУНОВ,
научные сотрудники Института США и Канады;
Юрий ТЕПЛЯКОВ,
военный обозреватель "МН".