Аналитическая группа
Чувашского регионального отделения
Общероссийской политической организации
Союз офицеров
Террористы спешат на помощьА спешат они на помощь Системе и её основному, наиглавнейшему элементу - Власти. Спешат всегда и везде - во все времена и у всех народов. В этом меня лишний раз убедили события 23-26 октября, связанные с захватом театрального центра на "Пролетарской".
Давайте посмотрим - как изменилось положение российской власти после освобождения заложников. Первое. Резко вырос авторитет Путина, который укрепил пошатнувшийся было имидж жёсткого политика. Фраза "Будем мочить в сортире" внезапно приобрела почти буквальный смысл - вспомним, что террористы, заставлявшие заложников справлять свои физиологические нужды в оркестровой яме, превратили зал в большой смрадный сортир. Второе. Произошла реабилитация силовых структур, мнение о коих в российском обществе было весьма невысоким. "Органы" снова возвращают себе свой грозный ореол неотвратимо карающей силы. Третье. Власть, наконец, получила железный аргумент в пользу продолжения "антитеррористической операции" в Чечне. Западный обыватель до колик боится "международного терроризма", и даже самый антироссийски настроенный политик будет вынужден учитывать это, когда речь зайдёт об оценке ситуации на Северном Кавказе. Результаты уже налицо - во Франции стали резко осуждать прочеченскую пропаганду, а в ряде мелких европейских стран (где Россию ненавидят более всего - очевидно в силу солидарности со всеми "ма-а-аленькими") чеченских бандитов стали впервые называть не повстанцами, а террористами, т. е. использовать одно из самых страшных западных ругательств.
То, что террористы сумели так легко захватить столичный театр, конечно же, в минус власти, однако, это уже отошло на последний план. Победителей не судят. Оппозиция может с утра до вечера говорить о разгильдяйстве властей, но это не изменит общественного мнения - оно предпочтёт "разгильдяев", стреляющих в бандитов, "разгильдяям", критикующим разгильдяйство.
Иными словами, террористы преподнесли хороший подарок Системе, сделав это, впрочем, далеко не в первый раз. В XIX веке они укрепили её ещё более эффективно. Я имею в виду убийство царя Александра II, которое удалось после серии неудачных террористических актов. Поразительно, но его убили именно в тот день, когда он ехал подписывать конституцию! По сути дела, народовольцы, ненавидевшие самодержавие, продлили его существование на 35 лет. Заступивший на место своего отца Александр III решительно отверг как всегда наглые требования террористов (исполком "Народной воли" потребовал "свободных выборов") и заявил о незыблемости самодержавия. После этого в России началась эпоха т. н. "контрреформ", которые на самом деле представляли собой попытку вместить преобразования предшествовавшего периода в приемлемый национально-государственный формат. Народовольцев в массе своей перебили и перевешали, остальных же оттеснили в эмиграцию.
Нечто подобное произошло и в начале прошлого века. Мощный эсеровский террор, унёсший жизни около 11 тысяч человек, способствовал резкой консолидации политической элиты, во многом дезорганизованной революционными потрясениями 1905-1907 годов. Умелые действия охранки вкупе с жёсткой линией столыпинских военно-полевых судов покончили с террористической организацией партии эсеров.
Выступая в качестве "диктатора", подавляющего террор, Столыпин, безусловно, укреплял Систему. Но он же и ослаблял её, проводя свои либеральные преобразования на селе. В ходе данных преобразований разорилось около половины крестьян, вышедших из общины. Большинство этих озлобленных бедолаг устремилось в города, пополняя ряды пролетариата и становясь довольно-таки лёгкой добычей левых агитаторов. На селе действительно рос слой зажиточных и лояльных фермеров, но в городах увеличивалась прослойка недовольных пролетариев. Понятно, что большей политической мобильностью обладали именно горожане, следовательно столыпинщина объективно способствовала росту революционного движения. К тому же столыпинская реформа отнимала рабочие руки у помещиков, бывших одной из главных опор существующего строя - возжелавшие фермерствовать крестьяне либо укреплялись на своих отрубах - в случае успеха, либо пытали счастья в городах - в случае неудачи. И вот тут-то на помощь российской Системе пришли террористы. Точнее, один террорист - Мордка Богров, стрельнувший в либеральничающего премьера. Конечно, это не привело к завершению реформ, но зато предотвратило их дальнейшее развёртывание.
В более позднее время террор весьма помог товарищу Сталину. Речь идёт о знаменитом выстреле в Смольном, который оборвал жизнь убеждённого сталиниста товарища Кирова. Принято считать, что убийство Кирова организовал сам советский диктатор, но это, на самом деле, не соответствует истине. В год смерти Кирова - в 1934 году на XVII съезде ВКП(б) после всех славословий, прозвучавших в адрес Сталина, против него (на выборах в ЦК) было подано аж 300 голосов против. Тогда же группа видных партийцев (И. Варейкис, К. Бауман, А. Яковлев и т. д.) предложила занять пост генерального секретаря Сергею Кирову. Трудно сказать, как всё обернулось бы, окажись Киров человеком амбициозным. Однако, амбиции у него отсутствовали и он отказался, сообщив об инициативе заговорщиков Сталину. В антисталинской историографии этот поступок Кирова рассматривают как одну из причин, по которой Сталин якобы убил ленинградского руководителя: дескать, тиран опасался такой кировской популярности и видел в нём конкурента. Мне же совершенно очевидно - как раз поведение последнего на съезде ярко свидетельствует о том, что вождь его не убивал. Действительно, надо быть полным идиотом, чтобы устранять такого преданного союзника в столь опасных и тревожных условиях резкого обострения борьбы за власть. И, напротив, у оппозиции было выше крыши оснований для устранения упрямого "сталинского сатрапа". И никого не должно смущать то, что в убийстве оказались замешанными органы НКВД - их руководитель Генрих Ягода Сталина не любил и в свое время сочувствовал лидерам бухаринского "правого уклона".
По собственной воле Сталин Кирова, безусловно, не убил бы, но само его убийство он раскрутил на полную катушку. Именно выстрел в Смольном стал началом массовых сталинских антипартийных репрессий, вычищавих из партии всех недовольных и производивших перетряску могущественнейшего и закосневшего партаппарата.
Для разнообразия приведу пример из западноевропейского политического опыта. В конце 70-х годов в Италии резко усилилось влияние и без того всегда влиятельной Итальянской коммунистической партии (ИКП). На выборах 1977 года она получила 34% голосов и стала реально претендовать на участие в исполнительной власти. Тогда это была ещё довольно радикальная левая партия, с рядом оговорок ориентированная на Кремль, который во второй половине 70-х годов приобрёл множество союзников в странах третьего мира, где к власти пришли просоветски ориентированные силы (Ангола, Мозамбик, Конго, Эфиопия, Лаос, Никарагуа, Афганистан, Йемен и т. д.). На фоне общего усиления левых сил во всем мире ситуация становилась крайне опасной для т. н. "мировой капиталистической Системы". Ещё более её усугубляла позиция итальянского премьера Альдо Моро, готового, несмотря на свои правые убеждения, войти с коммунистами в правительственную коалицию. Развитие событий грозила победой "партии Кремля" в одной из ведущих стран НАТО.
Стабильность Запада спасли крайне левые террористы из "Красных бригад". Они похитили и убили Альдо Моро, дав повод итальянским правым начать мощнейшую антикоммунистическую кампанию. Логики она имела мало (теракт "Красных бригад" похоронил надежды коммунистов на коалицию), однако, обывателями владела не логика, а дикий страх перед "красным террором". Итог оказался таков: элита мобилизовалась и разгромила краснобригадовцев, солидная часть избирателей отвернулась от ИКП, а сама она испугалась настолько, что в 80-е годы перешла на социал-демократические позиции, разругавшись с Москвой.
Теракт 11 сентября 2001 года - примерно из той же оперы, что и все предыдущие. Будучи направлен на ослабление американской военно-политической машины, он на практике привёл к резкой её активизации. Вряд ли сейчас стоит подробно говорить об этом - настолько всё очевидно.
Возникает закономерный вопрос - желает ли сама Система бороться с террористами? (Речь, безусловно, идёт не о борьбе как таковой, которая необходима уже хотя бы с точки зрения "пиара", а о борьбе до "победного конца", ведущей к полному разгрому террористов.) А это смотря какая Система! Авторитарные и тоталитарные, теократические и идеократические режимы, имея дивиденды от террора, всё же стремятся его разгромить. Они исходят из того, что Власть есть Власть, и рядом с ней никто стоять не может.
Режимы же "буржуазно-демократические", по крайней мере часть их, весьма вероятно мыслят более "плюралистично". Не случайно их, в общем-то весьма мощные, спецслужбы никак не покончат с "Аль-Кайдой" и прочими "бин ладенами", которые вполне успешно конкурируют в западном общественном сознании с пресловутым Фредди Крюгером. Не покончили они до сих пор и с разветвлённейшей сетью организованной преступности, существование которой немыслимо ни при "монархическом", ни при "фашистском", ни при "коммунистическом" режимах. (В этом плане любопытно было бы вспомнить про итальянскую мафию, полностью разгромленную Муссолини и активно использованную в борьбе против фашизма.) Складывается впечатление, что и террористы, и мафиози вполне устраивают "демократов".
Может быть, они просто боятся, что на смену разгромленным террористам придут революционеры, что потребует значительно усилить противодействие? Ведь известно же, что "буржуазная демократия" не любит особо напрягаться и рисковать. История второй мировой подтверждает это лучше всего - молотили-то друг друга коммунисты и фашисты, а западные демократии всё больше отделывались поставками тушёнки и транспорта.
Я вполне сознательно противопоставил террористов революционерам. Последние действительно пытаются сломить существующую Систему, в то время как первые выступают в качестве её бессознательных бойцов. Революционеры готовы к риску и самопожертвованию, но они не собираются выплёскивать эту готовностью в актах индивидуального (правильнее сказать - индивидуально-группового) террора. Они мыслят масштабно и долгосрочно, направляя удар не против конкретных представителей Системы, чья гибель будет компенсирована рекрутированием новых и, может быть, ещё более лучших кадров. Удар планируется нанести по самой Системе, по её политическим и экономическим механизмам.
Образно говоря, ситуация выглядит так. Революционер накачивает мускулы и грозит Системе кулаком, тогда как террорист подбирается сзади и тыкает её иголкой в задницу. На угрозы первого Система ещё может быть и не обратит внимания, а вот укол в задницу заставит её (хотя бы и рефлекторно) подпрыгнуть, развернуться и со всей мочи заехать обидчику кулаком.
Когда представителям правящей элиты расписывают ужасы грядущей революции, приход к власти безжалостных ниспровергателей всего и вся, крах прежнего уклада жизни - это всегда выглядит для них как абстракция. Её могут воспринять, а могут и нет - всё зависит от дальновидности. А вот когда средь бела дня и на виду у публики убивают Царя, когда казни подвергаются многие тысячи людей Системы - от великого князя и министра МВД до урядника и дворника, когда в столице захватывают целый театр и нахально требуют отказаться от принципа территориальной целостности - вот тогда уже всё предельно конкретно и очевидно даже для самого тупого бюрократа. Выстрелы и взрывы гремят уже у него под боком и он немедленно начнёт бороться за свою жизнь. И он обязательно победит.
Революцию же можно и прозевать, что в ряде случаев и происходит. Можно подавить террористов и предупредить революцию, осуществив целую серию преобразований, сопряжённых с жёсткими полицейскими мерами. Но можно и сделать терроризм управляемым. Тогда террористов будут убивать, оставляя жизнь самому терроризму, занимающему ту нишу, которую могут занять действительно опасные революционеры. При этом сговор между Системой и элитой не обязателен - террористы, как и революционеры, найдутся всегда. Это только в сознании наших испуганных "конспирологов" любое совпадение политических действий разных сторон выглядит как сговор. В реальной политике всё, зачастую, гораздо проще. Система вообще не любит каких-либо потрясений, для неё главное - стабильность. Поэтому она сама никогда не идёт на обострение, это противоречит её социальной психологии.
В дореволюционной России Система выбрала первую из вышеназванных моделей поведения и проиграла. Разгромив терроризм, она не смогла подавить (реформами и полицией) либеральных и социалистических революционеров. До столыпинской "антитеррористической операции" именно эсеры-боевики стояли в авангарде революции. Партия социалистов-революционеров насчитывала сотни тысяч членов и её "бомбизмом" грезила почти вся левая молодежь. Марксисты находились на втором месте, не пользуясь особой популярностью - их считали сухими теоретиками, преследующими неясные цели. Характерно, что подавление вооружённого восстания на Пресне стало результатом неудачи эсеров-террористов, не сумевших взорвать железнодорожные пути и пропустивших в Москву солдат Семёновского полка. После же разгрома бомбистов инициатива перешла к революционерам, причём и ПСР превратилась из террористической в типично революционную партию, находящуюся под влиянием марксистов-меньшевиков. Чем всё завершилось - известно.
Напоследок, хотелось бы задать вопрос - а почему живы ещё Басаев, Масхадов и прочие чеченские террористы? Я не спешу дать на него ответ. Я всего лишь предлагаю задуматься…
октябрь 2002 г.
Назад Сайт создан в системе uCoz