Администрация Джорджа Буша планирует значительно расширить в 2003 финансовом году затраты на деятельность Центрального разведывательного управления США, обосновывая это необходимостью усиления борьбы с международным терроризмом. Как сообщили 5 февраля 2002 года журналистам американские официальные лица, президент предложил конгрессу увеличить бюджет ЦРУ сразу на 1, 5 — 2 миллиарда долларов, или примерно на 30%. По подсчетам экспертов, после этого он превысит 5 миллиардов долларов.

По традиции расходы ЦРУ, как и других американских спецслужб, не разглашаются. Специалисты и печать оценивают совокупный бюджет разведывательного сообщества США, куда входят также Разведывательное управление Пентагона, Агентство национальной безопасности, Национальное разведывательное управление и ряд других ведомств, в 30 — 35.миллиардов долларов. По сведениям вашингтонских исследовательских организаций, в текущем финансовом году им выделено в среднем на 8% больше средств, чем в прошлом.

Ожидается, что ЦРУ использует дополнительные ассигнования на подготовку специалистов по борьбе с терроризмом и пополнение состава своих зарубежных резидентур, в первую очередь в странах, где действуют экстремистские группировки. Кроме того, могут быть расширены программы сотрудничества с другими государствами, в том числе по обучению подразделений спецназа методам антитеррористической деятельности, Прибавка к бюджету должна также помочь ЦРУ продолжить закупку новых технических средств для сбора разведывательной информации, в том числе космических “спутников-шпионов” и беспилотных летательных аппаратов “Предатор”, хорошо зарекомендовавших себя в ходе военной кампании в Афганистане.

Решение президента США стало логическим продолжением курса на всемерное расширение и укрепление спецслужб, взятого администрацией после трагических событий 11 сентября 2001 года. Сразу же после терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне президент Джордж Буш собрал совещание руководителей соответствующих гражданских и военных органов на тему, как уничтожить афганское “гнездо” международного терроризма, обезвредить руководителя “Аль-Каиды” Усаму бен Ладена и его покровителей из “Талибана”. Белый дом только ЦРУ на это дело тут же выделил 1 миллиард долларов. По сведениям “Вашингтон пост”, 15 сентября 2001 года в загородной резиденции главы государства в Кэмп-Дэвиде директор ЦРУ Джордж Тенет представил на рассмотрение американского руководства детальный план проведения тайных операций в Афганистане с последующим развертыванием там широкомасштабных военных действий. “Затем Тенет переключил внимание на другой секретный документ, названный “Матрица тотального возмездия”, в котором говорилось об уже проводящихся и рекомендуемых к проведению тайных операциях в 80 странах, — сообщила газета. — Эти действия варьировались от обычной пропаганды до осуществления смертоносных скрытых миссий в преддверии военных ударов. Кроме этого, предусматривались меры по предотвращению террористических заговоров и акций в государствах Азии, Ближнего Востока и Африки. В некоторых странах намечалось использовать группы оперативных работников ЦРУ для нелегального проникновения на различные объекты с целью получения необходимой информации”.

В конце сентября 2001 года, выступая в штаб-квартире ЦРУ, Буш заявил, что для победы над международным терроризмом администрация и конгресс США должны сделать все необходимое для того, чтобы Соединенные Штаты имели самую лучшую разведку. Президент назвал ЦРУ “ушами и глазами” США во всем мире и подтвердил намерение обеспечить гарантию того, чтобы ЦРУ не испытывало недостатка в финансовых средствах, персонале и имело доступ к самым новейшим технологиям. В соответствии с этими решениями секретным подразделениям ЦРУ отводилась ключевая роль в военной операции, проводимой США в Афганистане. До начала операции под крышей ЦРУ был создан межведомственный дивизион специального назначения. В него вошли 150 лучших специалистов: пилотов, подрывников и десантников. В основном это были хорошо обученные бывшие военные. Им была придана соответствующая техника: вертолеты, беспилотные самолеты-шпионы с камерами высокого разрешения и ракетами, противотанковые легкие установки, радиоаппаратура последних образцов.

Уже в конце сентября 2001 года первые группы спецназа были заброшены в Афганистан. Знающие местные языки агенты выявляли военные цели и важные объекты, выслеживали руководителей талибов, места их сборов, маршруты перемещения. При этом активно использовались афганские коллаборационисты из коренных жителей, особенно на Афганском юге. Когда в октябре 2001 года началась военная операция против талибов, авиацию на цели наводили с земли заброшенные ранее разведчики.

Главной задачей спецгрупп являлось обнаружение местонахождения вождя талибов муллы Мохаммада Омара и Усамы бен Ладена и по возможности захватить их либо уничтожить. Несколько раз американцы, видимо, были близки к успеху. В Кандагаре они разбомбили убежище, которое, по некоторым сведениям, незадолго перед этим покинул Омар. В другом случае, также с воздуха, был уничтожен Мохаммед Атеф, ближний сподвижник бен Ладена. Усама тоже как будто был вместе с ним на базе “Аль-Каиды” близ Кабула, где проводил совещание. Однако он снова успел ускользнуть.

Газета “Бостон глоб” подчеркивает, что в войне в Афганистане ЦРУ выполняло новые, чисто военные функции и имело достаточно свободные правила поведения. Агенты ЦРУ получили возможность вести обстрел объектов ракетами с беспилотных самолетов (правда, с разрешения Центрального командования вооруженных сил), выступать в качестве политических и финансовых брокеров, распоряжаясь большими суммами наличных денег в пакистанской и американской валюте.

В Афганистане постоянно находились до 200 оперативных сотрудников, то есть самое большое число агентов ЦРУ в зоне военных действий со времени войны во Вьетнаме, утверждает вашингтонский корреспондент газеты Джон Доннелли. Впрочем, подробных сведений о том, чем они там занимались, в средства массовой информации почти не поступало. Таким образом, ни успехи, ни неудачи спецслужб пока не привлекли большого внимания общественности.

Тем не менее из интервью, взятых в США и Афганистане, начинают вырисовываться некоторые детали многосторонней миссии ЦРУ. Можно не сомневаться в том, что роль директора ЦРУ Джорджа Тенета в этой войне против терроризма в некотором отношении так же важна, как и роль, которую играют министр обороны США Дональд Рамсфелд и государственный секретарь США Коллин Пауэлл, считает Дон-нелли.То, что сейчас происходит в Афганистане, продолжает он, вероятно, является предвестником того, что будет происходить в других странах по мере расширения антитеррористической кампании, добавляя, что в кулуарах конгресса США уже начинают задавать вопросы, хотя лишь немногие делают это публично. Тенет — единственный советник по вопросам безопасности, назначенный еще Клинтоном, установил очень тесные отношения с президентом Бушем, однако некоторые консерваторы из администрации Буша все еще не доверяют ему. Вице-президент Дик Чейни добился назначения своего специального советника Эддингтона на пост генерального советника ЦРУ. По словам одного чиновника, это сигнал, показывающий, что Чейни хочет пристально следить за Тенетом,

В конгрессе главным образом будут интересоваться, зачем создавать отдельную боевую силу из гражданских лиц наряду с военными и смогут ли они хорошо взаимодействовать.

“Я думаю, не имеет смысла иметь какие-то военные подразделения спецназа, предназначенные для борьбы с терроризмом, а затем создавать гражданские силы для тех же целей”, — сказал бывший начальник Антитеррористического центра ЦРУ Винсент Каннистрэро. Некоторые интегрированные команды из сотрудников ЦРУ и военных добились успехов в Афганистане, другие только мешали друг другу. Новую роль ЦРУ получило более трех лет назад, когда начались попытки поймать саудовца Усаму бен Ладена. Тенет стал наращивать военные возможности в ответ на синхронизированные взрывы у посольств США в Кении и Танзании в 1998 году. Как полагают, оба эти взрыва были устроены организацией бен Ладена. Клинтон дал указание ЦРУ захватить Усаму бен Ладена и его главных сподвижников. Эта миссия считалась секретной вследствие характера задания, но имело место и политическое опасение в том, что она оживит в памяти критиковавшиеся прошлые деяния ЦРУ, в частности во Вьетнаме, а также помощь, оказанную ЦРУ военным диктаторам в Чили, Гватемале и ряде других стран в свержении демократически избранных правительств.

Из-за этих опасений тайные операции были резко сокращены, но охота на Усаму бен Ладена привела к возрождению центра ЦРУ по борьбе с терроризмом, которым сейчас руководит ветеран ЦРУ Кофер Блэк, служивший в Судане. Этот контртеррористический центр (“СТ-сеп-ter”) начал создавать значительно более крупное полувоенное формирование, куда на время направлялись десятки офицеров и солдаты из сил спецназа министерства обороны.

До назначения Тенета на пост директора ЦРУ в 1997 году в Центре служили менее 300 человек, но сейчас его численность превышает 900 человек, включая тех сотрудников, которые были наняты после 11 сентября 2001 года. ЦРУ получило 1, 6 миллиарда долларов как часть специальных ассигнований в 40 миллиардов долларов, выделенных конгрессом США после нападения 11 сентября 2001 года. Эти средства будут использованы для найма почти 700 новых сотрудников ЦРУ, многие из которых займутся борьбой с терроризмом.

Помимо этого, ЦРУ модернизировало беспилотные самолеты типа “Предатор” и довооружило их ракетами “Хеллфайр”. Самолеты хорошо проявили себя в Афганистане, хотя ЦРУ не сообщает, сколько раз “Предаторы” обстреливали там цели и насколько успешно. Сверхсекретный дивизион спецназа высадился в Афганистане 27 сентября, пишет Доннелли. 50 офицеров того дивизиона были первым крупным подразделением США в этой стране. Дивизион состоит из небольших групп, по 6 человек в каждой. Члены этих команд одеты по-афгански, некоторые даже носят бороды. Пока что погиб только один офицер ЦРУ. Это случилось во время бунта военнопленных в тюрьме Мазари-Шарифа 25 ноября 2001 года,

Главная задача офицеров ЦРУ состоит в том, чтобы установить тесные связи с полевыми командирами. Они выплачивали крупные суммы денег для того, чтобы удерживать афганские войска на передовой, как это было во время боев в Тора Бора или в Кандагаре.

Эти отношения держатся в секрете. Не известно, почему ЦРУ выбрало тех, а не других полевых командиров, не известно также, относятся ли эти связи к периоду 80-х годов прошлого века, когда ЦРУ помогало афганским боевикам бороться против советской оккупации. Однако, по словам одного старшего офицера разведки, “мы не смогли бы действовать успешно, если бы начинали с нуля. Наши интересы в этом регионе имеют многолетнюю историю. Они никогда не исчезали”. Один бывший сотрудник ЦРУ, который работал раньше в этом регионе, сказал, что связи с вождями племен ослабли после вывода советских войск из Афганистана в 1989 году, но их нетрудно было возобновить.

Впрочем, роль ЦРУ заметно расширилась не только на внешнем, но и на внутреннем фронте, в самих США, отмечает вашингтонский корреспондент “Нью-Йорк тайме” Тим Уэйнер.

В статье говорится, что Устав Центрального разведывательного управления категорически лишает его сотрудников каких-либо полицейских полномочий внутри страны. Президент Гарри Трумэн не хотел иметь тайную полицию. Он также не хотел, чтобы ФБР, возглавлявшееся тогда Гувером, занималось шпионажем за границей.

Таким образом, на заре “холодной войны” были определены границы раздела: ЦРУ должно следить за тем, что происходит за пределами Соединенных Штатов, а ФБР — действовать внутри страны и ловить преступников и иностранных агентов.

Эта когда-то четкая линия, пишет Уэйнер, была размыта после 11 сентября 2001 года. Конгресс дал ЦРУ новые полномочия шпионить за людьми в Соединенных Штатах, и не только за такими организациям, как “Аль-Каида”. Он дал ЦРУ эти новые права, а также миллиарды долларов, не проведя публичного расследования того обстоятельства, почему же эти стражи национальной безопасности не защитили страну от нападения в сентябре.

ЦРУ сейчас разрешено читать секретные показания, данные на заседаниях “Большого жюри” (судебный следственный орган, где подозреваемый должен отвечать на все вопросы под угрозой тюремного заключения) без предварительного разрешения судьи. Оно может получать служебные документы учреждений и корпораций, изъятые во время обысков, санкционированных федеральными судебными органами. ЦРУ добивается также права перехвата электронной почты, проходящей через Соединенные Штаты из-за границы без всякого судебного ордера, только лишь по устному указанию директора ЦРУ. В дополнение к этому ФБР хотело бы расширить свои возможности подслушивать разговоры отдельных лиц в Соединенных Штатах.

Уэйнер напоминает, что уже в первые 25 лет своего существования ЦРУ делало то, чего так опасался президент Трумэн: оно шпионило за американцами, вскрывало их почту, подслушивало их телефоны. Когда это обнаружилось в середине 70-х годов прошлого века, были приняты новые законы, чтобы предотвратить незаконное подслушивание американской разведкой или органами безопасности.

Но правительство сейчас утверждает, что эти законы создавали искусственные барьеры между органами правопорядка и внешней разведкой и мешают расследованию деятельности лиц, подозреваемых в террористической деятельности. Так что в последнее время эта стена между ФБР и ЦРУ стала разрушаться. ФБР сейчас сильно расширило свое присутствие за рубежом. ЦРУ резко активизировало работу своих отделений на территории США от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса, перебрасывая агентов с иностранных баз и усиленно вербуя иностранцев в США, особенно иранцев, афганцев, иракцев и арабов.

В конечном счете цель новых законов, как уже принятых, так и предполагаемых, заключается в том, чтобы позволить ЦРУ собирать больше секретной информации в сотрудничестве с ФБР.

Однако, указывает Уэйнер, как показывают все недавние официальные обследования, американская разведка за много лет собрала информации намного больше, чем она может ее глубоко проанализировать. Что, возможно, объясняет и полную неожиданность терактов 11 сентября 2001 года.

“Сейчас предлагается добавить электронную почту, бог знает на скольких трудных языках, к тем огромным кучам непереведенной, непрочитанной, непроанализированной, неосвоенной информации”, — заявляет Томас Пауэре, автор книги о Ричарде Хелмсе и ЦРУ, чьи критические высказывания о работе разведки разделяют многие ветераны ЦРУ. “Требование более широких полномочий — первое, чем любой руководитель пытается оправдать провал в деле обеспечения национальной безопасности или в борьбе с преступностью, — говорит Пауэре. — Представление, что если бы мы могли читать всю электронную почту в мире, то никто не мог нанести нам вреда, — это большая ошибка”. Конгресс поступит неправильно, если предоставит ФБР и ЦРУ больше полномочий, но не проведет расследования того, как могли произойти события 11 сентября 2001 года. “Нежелание начать расследование, — продолжает Пауэре, — объясняется тем, что где-то в океане разведывательных сведений, собранных за последние годы, в конечном счете могут обнаружиться сотни информационных данных, которые бы предсказали события 11 сентября. Все боятся этого. Они знают, что напартачили и что если будет расследование, то это обнаружится”.

Со времени окончания “холодной войны” росло число бывших сотрудников ЦРУ, которые хотят, чтобы оно действовало успешно, но не так своевольничало.

Так, Роберт Стил, который сейчас работает консультантом, говорит, что новые законы носят косметический характер и не могут скрыть, что “одряхлевшие и недействующие” секретные службы не способны проникнуть во враждебные иностранные правительства, не говоря уже о террористических группах. Стил заявляет, что попытки организовать обмен разведданными между правительственными органами остаются заблокированными из-за “культа секретности” и “бюрократической междуусобицы”.

Внешние критики, включая некоторых членов конгресса, говорят, что законы, на основе которых в 1947 году была создана структура национальной безопасности, нуждаются в пересмотре.

Но политическая атмосфера сегодняшнего дня, считает Тим Уэйнер, мало способствует тому, чтобы выявить, какие упущения могли иметь место накануне 11 сентября 2001 года; зато она ведет к расширению полномочий правительственных структур для усиления шпионажа как за границей, так и внутри страны.

Активизацию сотрудничества России с США Джордж Тенет считает наиболее впечатляющим событием прошедшего года. Он отметил, что еще до терактов 11 сентября 2001 года Владимир Путин предпринял ряд шагов для сближения двух стран в рамках его общих усилий, направленных на интеграцию России в западные структуры, модернизацию ее экономики, восстановление международного статуса и влияния страны. Этот “стратегический сдвиг” в политике Кремля, по мнению Тенета, “соответствует провозглашенному Путиным курсу на решение социально-экономических проблем, которые могут возникнуть в будущем”. “В ходе второго года пребывания у власти он (Путин) сильно продвинулся в реализации своего политического плана”, — признал директор ЦРУ. Результаты, которых удалось добиться правительству Путина, он назвал “многообещающими”. Тенет, в частности, упомянул о том, что Президенту Российской Федерации удалось провести через Государственную Думу ключевой законопроект о бюджетной реформе, узаконить продажу городской собственности, уменьшить бюрократическую волокиту в малом бизнесе, приступить к реализации военной реформы, Благодаря поддержке Путиным команды экономических советников и проведения жестких фискальных мер стали возможными выплаты задолженности по зарплатам и пенсиям госслужащим, а также накопление крупных валютных резервов в размере 39 миллиардов долларов. Теперь, как считает Тенет, российскому руководству придется взяться за проведение банковской и правовой реформ, а также реформирование российских монополий, с тем чтобы приблизить страну к экономике западного типа и привлечь столь необходимые иностранные инвестиции.

Признав, что не все политические силы в России поддерживают курс Владимира Путина на сближение с США, Тенет в то же время заметил, что пока это недовольство не привело к серьезным политическим проблемам для российского руководителя, поскольку его личный рейтинг продолжает оставаться высоким, Вместе с тем шеф ЦРУ констатировал наличие “фундаментальных разногласий” между США и Россией, в частности по вопросу ПРО. При этом Тенет указал на то, что “российские консерваторы, особенно военные и представители силовых структур”, по-прежнему проявляют подозрительность в отношении США.

Коснувшись темы нераспространения, Тенет утверждал, что российские организации продолжают предоставлять другим странам технологии, которые могут применяться как в гражданской, так и в военной области. США, по его словам, беспокоит сотрудничество России с Ираном в ядерной и ракетной областях.

В своем выступлении Тенет не обошел и тему Чечни. Он заявил, что руководству России так и не удалось добиться прогресса в урегулировании конфликта в республике. Военное противоборство между федеральными силами и чеченскими боевиками в последние месяцы еще больше усилилось, хотя первоначально Кремль намекал на готовность начать диалог с представителями умеренной части бывшего чеченского руководства. Тенет утверждал, что в республике сегодня воюют “тысячи чеченских повстанцев и арабских моджахедов”. “Москва, судя по всему, не желает рассматривать компромиссный вариант, необходимый для урегулирования конфликта, в то время как внутренние разногласия среди чеченцев затрудняют поиск с их стороны партнера по переговорам”, — сказал директор ЦРУ. Таким образом, считает он, чеченский конфликт грозит распространиться на соседнюю Грузию. Активную поддержку Москвой антитеррористической операции в Афганистане Тенет объяснил желанием Кремля нанести удар по исламскому радикализму, который российские власти рассматривают как серьезную угрозу для безопасности страны и республик Центральной Азии.

Такая формулировка, как “неопределенное будущее”, подтверждает мнение многих специалистов в области международных отношений, котоые еще в начале 90-х годов считали, что сам факт прекращения существования “биполярного” мира не означает, что тенденции трансформации системы международных отношений теперь будет определять единственная “сверхдержава” — США. Хотя возможности США влиять на ход мировых событий, бесспорно, возросли, а в практической политике высшее руководство США при прямой или косвенной поддержке союзников все чаще практикует агрессивные и силовые акции, в современных условиях система международных отношений будет развиваться под влиянием целого ряда разноплановых факторов и условий. И “политическим гигантам” непросто будет навязать свои правила игры и обеспечить неуязвимость. Одним из таких факторов современного мира являются противоречия между средними и малыми государствами. Некоторые из этих противоречий способны достигать высокого накала и выливаться в конфликты. Причем после окончания “холодной войны” налицо рост конфликтности, что обусловлено рядом причин. Во-первых, ей способствует демократизация международных отношений. Если раньше сверхдержавы держали подопечных “в узде”, то теперь большинство государств действует по своему усмотрению, а это ведет к анархии.

Среди прочих мотивов для конфликтов фигурируют также борьба за ресурсы, экология, миграция, беженцы, особенно политические, терроризм, наркобизнес, обладание ядерным оружием, соперничество за влияние, субрегиональное лидерство. Различные государства мира слишком отличаются по уровню научно-технического и промышленного развития для того, чтобы можно было уверенно прогнозировать нетрадиционные формы новых угроз. К тому же недостаточное наличие высокотехнологичного сектора в экономике государства не говорит о том, что оно готово поступиться своими геополитическими интересами. События 11 сентября 2001 года в США продемонстрировали потенциальные возможности асимметричных подходов в случае возникновения конфликта.

Именно рост конфликтности в мире и отсутствие уверенности в определении своих истинных союзников и противников заставляют руководство США формулировать задачу о необходимости уже сегодня готовиться к неопределенному будущему. В этих условиях любое несогласие с действиями США, тем паче противодействие, расценивается администрацией Соединенных Штатов как вызов. Руководство Пентагона, определяя направления реформирования ВС США, считает, что существенное влияние на этот процесс окажут три аспекта:

1. США, сохраняя свои глобальные интересы, будут вынуждены взаимодействовать со множеством участников мировой политики. Дальнейшее развитие транспортных, коммуникационных и информационных технологий будет способствовать расширению экономических связей и повышению уровня осведомленности. Имеющиеся стимулы должны привести американцев к высокому уровню политического и экономического сотрудничества со своими международными партнерами и созданию Объединенных сил 2020 года, которые должны быть готовы одержать победу в любом виде боевых действий, в любой точке земного шара.

2. Доступность новых технологий затрудняет сохранение большого технологического превосходства США. Доступность коммерческих спутников, средств цифровой связи и Интернета предоставляет противникам США широкие возможности по сравнительно низкой цене. Следовательно, американское превосходство должно быть обеспечено квалифицированным личным составом, высокой организацией и боевой подготовкой.

3. С развитием возможностей США их потенциальные противники будут

разрабатывать собственные меры противодействия. В связи с этим высока угроза ведения войны на основе “асимметричных подходов” и концентрации усилий на разработке скрытых возможностей. Применение методов ведения боевых действий, существенно отличающихся от общепринятых, может создать угрозу задержки использования американцами боевых средств, отказа от их применения или эффективного противостояния им. Эти аспекты говорят о том, что администрация США не рассматривает перспективы Европейского Союза в качестве мало-мальски самостоятельного межгосударственного объединения. Соединенные Штаты без всякого удовольствия наблюдают за попытками создания сугубо европейских структур безопасности и вряд ли в скором времени освободят плацдармы, занятые в Центральной Азии и Закавказье. Часто повторяющийся в концепции термин “Объединенные силы 2020 года”, по-видимому, сознательно авторами нигде подробно не расшифровывается. Очевидно, речь идет о вооруженных силах стран НАТО и прочих дружественных США стран, координируемых Комитетом начальников штабов ВС США. Однако в случае обвинений в притязаниях на гегемонию американцы оставили для себя возможность сослаться на то, что речь идет об объединении различных родов и видов ВС США. Американцев не очень устраивает доступность коммерческих запусков в космос. Слишком много желающих хоть чуточку приблизиться к лидеру Список же космических держав довольно ограничен, и поэтому нетрудно догадаться, что, выражая свое неудовольствие и настороженность в этой сфере, Пентагон имеет в виду Россию, вынужденную заниматься коммерческими запусками. Следовательно, любой международный космический проект без участия американцев рассматривается как потенциальная угроза их безопасности (в том числе и российско-французское сотрудничество).

Третий указанный аспект говорит о неизгладимом впечатлении, которое произвели события 11 сентября 2001 года, и, возможно, о том, что некоторые уроки из этого извлечены. Кстати, по информации одного из офицеров Пентагона, находившегося в момент трагедии на рабочем месте, после того как самолет упал на здание министерства обороны США, первым криком, раздавшимся в здании, было: “Русские!!!” Правда, не совсем понятно, это оценка нашего геостратегического значения или наших технических и моральных качеств? Возвращаясь к рассматриваемому нами документу, хочется коротко остановиться на главной задаче ВС США, сформулированной в нем: это всеобъемлющее военное господство (доминирование). Под этим понятием подразумевается способность вооруженных сил США, действующих самостоятельно, во взаимодействии с многонациональными силами или совместно с межведомственными партнерами, нанести поражение любому противнику и контролировать ситуацию во всем диапазоне военных действий.

Как следует из текста, “весь диапазон” означает практически все: от гуманитарной помощи и миротворческих операций до применения оружия массового поражения на театре военных действий (ТВД) и поддержания “политики стратегического сдерживания” в космосе и на Земле. Это означает, что перед ВС США ставится задача по усилению способности и развитию возможностей для ведения стремительных, продолжительных и синхронных боевых операций комбинированными соединениями. США также намерены сохранять свое военное присутствие во всех точках земного шара в целях сохранения мобильности и способности скоростной концентрации на нужном направлении.

Кроме того, особое внимание американцы уделяют значению “сдерживающих факторов”, те оценке вероятных потерь, психологии командиров, анализу реальности достижения победы и пр. Эти сдерживающие факторы отрицательно влияют на эффективность доминирования. Поэтому Объединенные силы 2020 года, по мнению американского военного руководства, должны стремиться к созданию условий “дисбаланса сдерживающих факторов” в свою пользу. Однако при этом замечается, что ликвидировать базовые источники сдерживающих факторов в принципе невозможно. В качестве таких источников в документе обозначены:

•Чувство опасности и напряженности.

•Наличие неопределенности и риска. 1 Непредсказуемость действий других участников политических событий.

•Ненадежность технических средств и информации.

•Человеческий фактор. Мы видим, что все указанные источники сдерживающих факторов лежат в двух взаимосвязанных плоскостях — психология человека и информационное поле. Для нас в случае возникновения военного конфликта создание американцами условий “дисбаланса сдерживающих факторов” в свою пользу означает психологическую войну, потоки дезинформации, осложнение работы для нашей разведки и контрразведки, повышенную активность разведки противника. Американские аналитики утверждают, что преобразование вооруженных сил с целью достижения всеобъемлющего военного господства во многом зависит от информационного превосходства как основного фактора, определяющего успех этого преобразования, и от способности к внедрению инноваций. Перспективное значение этих направлений не является супероткрытием и для российских специалистов. В частности, эксперты агентства “НАМАКОН” не один раз в своих работах ставили акценты на острую необходимость формирования новых принципов в информационной работе, повышенное внимание к новым технологиям, новым подходам в организации и управлении системой государственной безопасности, а также новым аспектам в процессе подготовки личного состава Министерства обороны и спецслужб России.

Рассмотрим эти направления в понимании наших американских коллег. Информационное превосходство — возможность сбора, обработки и распространения непрерывного потока информации при воспрещении использования (получения) информации противником. Информационное превосходство достигается в небоевой обстановке или в обстановке, в которой еще нет четко обозначившихся противников, в то время когда свои войска получают информацию, необходимую им для выполнения оперативных задач.

В этом определении все ясно и все логично. Привлекает внимание только одна фраза — “...в обстановке, в которой еще нет четко обозначившихся противников...”. Это некое новое условие в процессе обеспечения высокого уровня боеготовности, возникшее в последнее время. Выше мы уже рассматривали термин из этой же категории — “неопределенное будущее”. Расстановка таких акцентов не бывает случайной. Безусловно, активная позиция Соединенных Штатов в международной политике породила ситуацию, в которой американская система безопасности не может четко ответить на вопросы кто? когда? и как? В США знают, что удар можно ожидать отовсюду, ведь у многих стран мира (в том числе и у союзников по НАТО) есть за что. Однако это далеко не означает перспективный развал НАТО или разлад между Европой и Америкой. Наоборот, эти осложнения (в том числе и осложнения во внутренней политике США, и отсутствие обеспечения огромного количества американских долларов) только подталкивают руководство США ставить новые задачи по укреплению своих международных связей, скрепляя их экономическими интересами, новыми технологиями, уровнем владения информацией, своей политической активностью, уже давно переставшей граничить с агрессивностью.

Пентагон в условиях стремительного развития информационных возможностей отдает себе отчет, что “информационное превосходство” обозначает всего-навсего состояние дисбаланса в пользу одной из сторон и что оно должно завоевываться и поддерживаться с помощью информационных операций. Насколько важным является информационное направление, говорит тот факт, что в ноябре 2001 года стало известно о создании в министерстве обороны США Управления стратегического влияния (Office of Strategic Influence), которое предназначено для ведения информационных войн, и не только против враждебных стран, но предполагает расширить выполнение этой задачи на союзные США страны на Ближнем Востоке, в Азии и в Западной Европе.

Об Управлении стратегического влияния известно крайне мало. Многие высокопоставленные чины Пентагона и военные помощники в конгрессе США даже заявляют, что почти ничего не знают о его целях и планах. Его многомиллионный бюджет, выделенный из утвержденных конгрессом в октябре прошлого года дополнительных ассигнований в сумме 10 миллиардов долларов на чрезвычайные нужды Пентагона, не раскрывается. Новое управление возглавил бригадный генерал ВВС США Симон Уорден (Simon Р. Worden). Новое управление уже начало разрабатывать предложения по проведению тайных подрывных операций, с использованием иностранных СМИ и Интернета. Управление “собирает в министерстве обороны все инструменты влияния на иностранные аудитории”, заявил на одной из конференций заместитель начальника управления по оперативной работе Томас Тиммс (Thomas A. Timmes), бывший армейский полковник и специалист по психологическим операциям. В помощь новому управлению Пентагон нанял “Rendon Group”, международную консалтинговую фирму со штаб-квартирой в Вашингтоне. Во главе этой фирмы стоит Джон Рен-дон (John W. Rendon), бывший помощник по проведению избирательной кампании президента Джимми Картера (Jimmy Carter). Эта фирма, которой платят 100 000 долларов в месяц, проделала большую работу в интересах Центрального разведывательного управления США, королевской семьи Кувейта и Иракского национального конгресса, оппозиционной группировки, стремящейся свергнуть президента Саддама Хусейна. Сотрудники “Rendon Group” говорят, что по условиям их контракта с Пентагоном они не имеют права говорить об их работе на это ведомство.

Главное, в чем нас пока явно обходят американцы, так это в понимании того, что создание информационного превосходства не является самоцелью. Информационное превосходство обеспечивает преимущество, только если оно эффективно трансформируется в превосходящие знания и решения. Для реализации “превосходства решений”, кроме самой своевременной и полной информации, необходимы также организационная и доктринальная адаптация личного состава, соответствующая боевая подготовка и опыт, а также совершенные механизмы и инструменты командования и управления. Здесь мы касаемся иного содержания информационного превосходства, которое рассмотрим несколько ниже, — оперативное взаимодействие и эффективная организация командования и управления войсками. Инновации (нововведения) — очень актуальное направление работы, поскольку это шаг к интеллектуальным изменениям, изменениям доктрины, организации и руководства ВС.

Важно обратить внимание на то, что общая концепция развития ВС США рассматривает инновации не только как разработку и принятие на вооружение новых технических средств ведения войны, что само собой разумеется, но и расширяет сферу применения инноваций до организационных и концептуальных нововведений. В США ясно понимают степень взаимозависимости стран в современном мире. Более того, эта взаимозависимость будет возрастать, поскольку находится под воздействием таких факторов, как:

• ускоряющаяся революция в средствах транспорта, связи и коммуникаций, в микроэлектронике;

• перестройка экономики и включение в мировые связи все большего числа стран;

• отказ большой группы государств “третьего мира” от “некапиталистического” пути развития, принятие ими рыночной модели и развертывание глобальной конкуренции за иностранные инвестиции и передовые технологии;

• беспрецедентная либерализация мирохозяйственных связей и, как следствие, интенсификация взаимодействия национальных экономик большинства государств;

• интернационализация финансового и производственного капитала;

• общие задачи по противостоянию возрастающим угрозам глобального характера — терроризму, наркоторго-вле, организованной преступности, распространению ядерного оружия, голоду, экологическим катастрофам, Учитывая эти факторы, американцы исходя из того, что “неопределенные заранее” противники рано или поздно получат доступ к новейшим технологиям и техническим секретам, хотят сконцентрировать усилия на разработке новых организационных и управленческих решений, позволяющих комбинировать сочетание имеющихся боевых средств и сил в целях многократного повышения уровня эффективности ведения любых боевых действий. Основой же для инноваций, определяющих боевые возможности Объединенных сил и видов вооруженных сил, будет общее понимание того, что будут представлять собой будущие конфликты и военные операции и как должны действовать боевые командования и виды вооруженных сил для выполнения поставленных задач.

Для решения задач в этом направлении командование ВС США намерено увеличить количество совместных учений различных видов войск, а также с вооруженными силами других стран. На этом фоне американское командование настойчиво хочет получить от своих военнослужащих большее количество концепций, новых экспериментов и идей, потенциально способных привести к прорывам в сфере развития и применения вооруженных сил. При этом официально вышестоящие инстанции предусматривают разумный допуск на ошибки и провалы (!) в процессе экспериментирования. Руководство ВС США готово не считаться с материальными издержками любых исследований и экспериментов, даже тех, “потенциальные возможности которых при первом рассмотрении представляются сомнительными”. Это довольно серьезная заявка на качественное изменение содержания ВС США.

Далеко ли находится российское военное руководство от такого уровня “беспредела” инициативы и желания повысить эффективность своей системы организации и управления? Хотя именно в российских условиях катастрофической нехватки материально-технических ресурсов профессионалы должны озаботиться в первую очередь состоянием системы управления войсками. Именно интеллектуальные инновации (не требуют ни электричества от РАС “ЕЭС России”, ни услуг МПС, ничего, кроме своевременного денежно-вещевого довольствия и, как исполнения мечты далекого детства, жилья) могут дать желаемое эффективное использование времени и ресурсов. Однако мы должны быть уверены в том, что результаты этой работы в конечном итоге трансформируются в успехи на поле боя.

И перед США, и перед Россией сегодня стоит проблема преобразования вооруженных сил. И несмотря на то что эти задачи для них качественно разного уровня, направления одни и те же: разработка и применение новых технологий, совершенствование военной доктрины, организации, боевой подготовки, боевой техники, управления войсками, общеобразовательной подготовки личного состава.

Структуры безопасности США небезосновательно предполагают, что в будущем им придется иметь дело с большим количеством угроз разного уровня и интенсивности. А необходимость успешного противостояния этим угрозам потребует умелой интеграции частей и подразделений различных видов вооруженных сил, родов войск, различных ведомств и, вполне возможно, различных стран. Учитывая эти элементы, командование ВС США вырабатывает универсальный подход, позволяющий объединять управление всеми доступными инструментами обеспечения своей безопасности. Этому должны способствовать:

А) Улучшение качественных показателей личного состава — предполагает патриотическое воспитание;

повышение интеллектуального уровня; усиление профессиональной подготовки; выработку самостоятельности и умения принимать решения;

изучение культурных, политических, военных и экономических особенностей различных регионов мира. В целях привлечения и сохранения хороших специалистов предполагается повысить жизненный уровень американских военных. Более того, отмечается высокая степень зависимости ВС от резервистов, в связи с чем Пентагон, используя свое влияние в системе государственного управления, хочет официально поставить в зависимость от отношения резервистов к военной службе их дальнейшую гражданскую карьеру

Б) Обеспечение оперативной совместимости — путем обмена опытом, совместных учений, взаимодействия на всех уровнях предполагается повысить способность различных войсковых систем и подразделений, частей и группировок оказывать содействие другим системам и подразделениям, частям и группировкам, в свою очередь, получая от них такое же содействие для обеспечения эффективных совместных действий. В) Высокий уровень информационного обеспечения — способность к взаимодействию предполагает совместное использование информации, работу с совместимыми информационными системами и техническими средствами, обеспечивающими качественный уровень связи. Содержание рассмотренных элементов обеспечения доминирования ВС США в мире еще раз подтверждает нашу мысль о том, что формулировка “Объединенные силы 2020” отражает цель военно-политического руководства Соединенных Штатов — объединить под своим реальным управлением вооруженные силы нескольких стран. Причем акцент на совместимость систем и методов управления указывает на то, что предполагается задействовать не только армии стран — членов НАТО, у которых, как известно, единые стандарты.

В связи с этим мы можем, например, предположить и необязательность присутствия американских военных подразделений в Грузии, что недавно бурно обсуждалось. Вполне достаточно политико-экономической зависимости руководства Грузии и нескольких военных инструкторов из США, способных организовать оперативную совместимость грузинских войск с американскими частями, для того, чтобы в рамках некой операции создать угрозу на южных границах Российской Федерации. Тем более что в регионе присутствуют “совместимые” турецкие военные подразделения. Новая американская концепция ведения боевых действий предполагает качественное улучшение боевых возможностей ВС США на основе реализации потенциала “информационной революции”. Это означает, что маневр, удар, материально-техническое снабжение и защита должны превратиться в “доминирующий маневр, высокоточное поражение целей, точечное материально-техническое обеспечение и всенаправленную защиту”. Доминирующий маневр предполагает способность объединенных сил добиться позиционного преимущества с высокой скоростью и с ошеломляющим темпом боевых действий. Эта способность определяется возможностью быстрой концентрации широко рассредоточенных сил и средств. Иногда в мирное время, при грамотном проведении информационных операций, одной уверенности в наличии такой возможности достаточно для сдерживания потенциального противника.

Высокоточное поражение целей теперь выходит за рамки такого традиционного понятия, как “точный удар по цели боеприпасами взрывного действия”. Кроме уничтожения цели с помощью высокоточного оружия, американцы предлагают использование обычных формирований, десантирование групп спецназа, а главное — проведение полномасштабной психологической операции. В невоенное время при выполнении задач по высокоточному поражению целей предпочтение будет отдаваться акциям, исключающим летальный исход, т.е. информационные подрывные операции окончательно выходят на первый план, пересекая границы компетенции разведывательных и контрразведывательных органов. Чему подтверждением служит создание в военном ведомстве США уже упомянутого нами Управления стратегического влияния,

Задача точечного материально-технического обеспечения предъявляет новые требования к обеспечению ВС. Должна быть решена проблема по обеспечению объединенных сил нужным личным составом, вооружением, техникой и материальными средствами в нужном месте, в нужное время и в нужном количестве для выполнения поставленных задач во всем диапазоне военных действий. Американские аналитики вполне резонно утверждают, что это станет возможным с вводом в строй сетевой информационной системы реального времени, обеспечивающей полную видимость всех сил и средств как часть оперативной обстановки. Анализ обстановки, планирование, прогноз, скорость, производительность и эффективность транспортных систем будут способствовать совершенствованию базирования и распределения средств МТО. К тому же новые информационные системы предполагается использовать для эффективного сближения с гражданской экономикой и привлечения ее элементов, применимых в военном деле. В этих элементах, кстати, может быть непочатый край для творческой работы Службы внешней разведки России, к которой нужно готовиться уже сегодня.

Министерству же обороны России пока остается только мечтать о “точечном материально-техническом обеспечении”, поскольку у нас и телефоны-то далеко не во всех населенных пунктах есть, не говоря о современных информационных системах. Да потом в министерстве не особенно и мечтают о такой оперативности и точности: за оперативность лишний спрос, а при точности —лишние проблемы с недостачей.

Информационные операции играют существенную роль в достижении военного превосходства. Внимания заслуживает постановка американцами вопроса об усилении работы по объединению информационных операций как самостоятельного вида боевых действий с другими операциями вооруженных сил (от физического устранения до психологической операции против систем защиты компьютерных сетей). В этом контексте отдельно рассматривается проблема оценки военного ущерба, нанесенного противнику информационными операциями, что является довольно трудной задачей. Но руководство Пентагона намерено тщательно исследовать этот вопрос в ходе учений и экспериментов, в том числе, очевидно, и в “полевых условиях”.

Более того, рассматривая информационные операции как перспективный самостоятельный вид боевых действий (за счет которого, с учетом совершенствования военной доктрины, в МО США и рассчитывают в будущем добиваться решающих результатов), командование ВС США предполагает необходимость наличия в видах вооруженных сил соответствующих формирований, укомплектованных специалистами, получившими специальную подготовку.

Необходимость развития информационных технологий, повышения форм и методов самой информационной работы и так никогда не ставилась под сомнение, -но наступило время, когда и Министерство обороны России, и Главное разведывательное управление Генерального штаба, а также другие специальные ведомства должны более внимательно взглянуть на это направление работы, перейти на качественно новый уровень в этой сфере деятельности. Особенно серьезно нужно заняться системой подготовки кадров для специальной информационной и аналитической работы. Что касается наших возможных контрдействий против потенциального противника, то изложенная в рассматриваемой концепции информация позволяет говорить об увеличении и без того не слабой зависимости ВС США от информационных систем, технологий и процессов, что способствует росту числа потенциально уязвимых мест в системе военной безопасности Соединенных Штатов. Эти “тонкие” места нужно разрабатывать, не забывая, однако, что это адекватный, т.е. ожидаемый, ответ. Следовательно, будут усилены меры защиты. Кроме того, в Объединенных силах предполагается рост взаимозависимости различных видов вооруженных сил, что в определенных условиях может стать “минусом”.

б целом изменение военной доктрины США преследует целью военно-политическое доминирование Соединенных Штатов во всем мире путем порядкового увеличения скорости и точности маневра своими ВС, способностью неординарного комбинирования имеющихся сил и средств, а также путем информирования мировой общественности об увеличении своей скорости, точности и способности комбинировать.

Несут ли эти изменения реальную угрозу безопасности России или рассуждения на эту тему есть проявление “великорусского шовинизма”? Ответом на этот вопрос может быть тот комплекс военно-политических процессов, который был проведен странами Запада во главе с США в течение последних 15 лет.

Образовавшийся в конце 80-х годов военно-стратегический вакуум в Центральной и Восточной Европе в связи с выводом оттуда и расформированием мощнейших группировок советских войск мог послужить созданию обширной демилитаризованной зоны, резкому сокращению военной составляющей в отношениях государств, окончательному демонтажу военного противостояния, кардинальному улучшению военно-политической обстановки в мире. Однако эта зона стала быстро заполняться военными структурами НАТО. Бывшие участники Варшавского Договора были активно вовлечены в североатлантический военный альянс, их территории превратились в военный плацдарм. Казалось бы, Запад должен проявлять максимум военно-политического воздержания по отношению к странам СНГ, не форсировать здесь военное проникновение. Но в кратчайшие сроки после развала Союза ССР НАТО подписало договор о военном сотрудничестве почти со всеми бывшими советскими республиками, создало совместные военные структуры, содействует в техническом переоснащении армий стран СНГ. Последние события в Центральной Азии и Закавказье — просто дополнительные штрихи к картине политического бессилия России. Таким образом, мы уже видим наличие не просто возможной угрозы нашей национальной безопасности, а конкретные действия потенциального противника в непосредственной близости от государственной границы Российской Федерации. Сегодня США требуется повысить эффективность системы управления своими союзниками, вассалами и сателлитами. Практика международных отношений показала, что военно-политическое давление — один из самых действенных методов управления, и подразделения ВС США и НАТО, разбросанные по всему миру, здесь очень кстати. Поэтому перед ними сегодня стоит задача эффективного единого управления, четкой координации действий, повышения маневренности. И к решению этой задачи они подошли с опытом югославской и афганской кампаний.

Объективная картина военного строительства российских вооруженных сил пока по разным причинам остается недоступной для всестороннего анализа. Одной из основных причин этого является отсутствие конкретной жесткой внешнеполитической линии, направленной на обеспечение государственных интересов России и не являющейся просто ответной реакцией на действия других участников системы международных отношений. Именно четкая внешняя политика позволила бы определить наши приоритеты в этой сфере, что способствовало бы разработке программы развития вооруженных сил с учетом перспективы наших международных отношений. Например, в условиях интеграции с Белоруссией (если это все еще приоритет нашей внешней политики (?)), очевидно, нам необходимо было бы учесть состояние и возможности белорусской армии, а также условия взаимодействия, организации единого управления на случай и широкомасштабных и локальных конфликтов. Но проблема состоит в том, что Президент Белоруссии А.Г. Лукашенко не слишком популярная на Западе фигура, и наше правительство никак не может определиться, что выгоднее (кому?!) — дружить с Лукашенко или нет. Поскольку совсем уж тесное российско-белорусское сотрудничество может быть расценено в Вашингтоне как потенциальная угроза. Где хочет доминировать Вашингтон, все знают — везде. Узнав, где бы мы хотели доминировать (если мы, конечно, этого хотим), мы сделали бы одолжение многим государствам, которые никак не могут сориентироваться в вопросе о том, учитывать ли в своей политике российский фактор или нет, друзья они нам или потенциальные противники. Кроме того, мы сами могли бы формулировать четкие задачи и по реорганизации ВС России, и по военно-техническому сотрудничеству с иностранными государствами, и по работе МИД России, С В Р, ФСБ с целью координации работы всех государственных ведомств, направленной на обеспечение военной безопасности и укрепление международного авторитета Российской Федерации. Пока же, к сожалению, мы реагируем только на внешние раздражители, т.е. занимаем пассивную позицию, а эта позиция проигрышная. Но даже в невыгодных экономических, внешнеполитических и внутриполитических условиях система безопасности государства, в том числе и ее военная составляющая, должна постоянно совершенствоваться с учетом перспективных мировых тенденций. Безусловно, руководство МО РФ знает свои проблемы и так или иначе занимается их решением. Не хочется писать об избитых истинах: о квартирах для бездомных офицеров, о несносных зарплатах, о военных пенсионерах, о недостатке топлива для полетов, о малочисленности новейших видов вооружений и пр., пр. Все эти “болячки” обсуждались на разных уровнях уже миллион раз. Но дело в том, что все эти проблемы в комплексе не дают нам перейти к формированию качественно новых вооруженных сил. Они порождают недостаточную профессиональную подготовку личного состава, недоверие к политической власти, слабость системы управления войсками и, самое главное, безынициативность, нежелание и неумение думать. Отсутствие креативного мышления мы должны рассматривать не просто как недостаток отдельных персона-лий, а как системное явление в масштабе всех ВС России. Без воспитания способности мыслить, мыслить неординарно на всех уровнях, без выработки инновационной политики в вооруженных силах невозможно добиться качественных изменений в структуре военной безопасности страны. Судя по концепции развития ВС США до 2020 года, в Америке это поняли. Очередь за нами...

Мы обсудили этот доклад в различных правительственных организациях, включая ФБР, военных, Госдепартамент, а также с рядом экспертов в США и за рубежом…

“Рад вновь оказаться в Берлине. Для меня большая честь участвовать в такой отвечающей духу времени конференции, спонсором которой выступил Фонд Фредерика Эберта, что уже само по себе вызывает уважение. Как вам известно, я являюсь председателем Национального совета по разведке (National Intelligence Counsil) (HCP), который представляет собой небольшой, но высококвалифицированный мозговой центр. Его задачей является определение приоритетов по проблемам национальной безопасности и передача аналитической информации непосредственно директору ЦРУ для дальнейшего использования как Президентом США, так и его советниками. Хочу поделиться некоторыми выводами, в основе которых лежит недавно опубликованный HCP доклад под названием “Глобальные тенденции до 2015 года”. Этот доклад не просто результат серьезной исследовательской работы. Он отражает процесс взаимодействия с внешними источниками информации и специальных знаний, что является примером того, как наше разведывательное сообщество должно вести себя в будущем.

Первое. Во взаимоотношениях с людьми, отвечающими за выработку политики, они должны понимать и поддерживать наши задачи и извлекать пользу из предоставляемых разведданных.

Второе. В сотрудничестве с новыми партнерами внутри наших собственных правительств, с правоохранительными органами и с нашими связями за рубежом.

Четвертое. В комплектовании личного состава, в вербовке агентуры и всестороннем развитии мастерства в нашем ремесле.

Второе. Для того чтобы добиться успеха, мы должны понимать, что чем больше расширяется круг вопросов, связанных с национальной безопасностью, тем больше они приобретают транснациональный характер и тем больше наша деятельность должна идти в русле сотрудничества с другими правительственными органами, как в своей стране, так и в странах наших союзников и противников. Мировые финансовые потрясения, нелегальная миграция, терроризм, организованная преступность, информационные войны будут приобретать все более широкий и сложный глобальный характер, и для их парирования нужно более тесное международное сотрудничество. Третье. Технологии. Каждый аспект разведывательной деятельности (сбор информации, проведение спецопераций, анализ разведдан-ных, дезинформация, защита источников информации и методов работы) зависит от умения использовать новейшие технологии. Разведслужбам необходимо иметь доступ в мир самых искусных технологий, а это в наши дни невозможно без сотрудничества с коммерческим сектором экономики.

Четвертое. Люди. Для того чтобы в будущем уметь решать самые сложные и разнообразные задачи, в том числе и технологические, разведслужбы должны подбирать, готовить и расставлять на нужные места высококлассных профессионалов. Большинство из нас, я надеюсь, таковыми и являются.

Пятое. Независимые эксперты извне. Сегодня вряд ли есть разведслужба, которая способна, используя только собственные ресурсы, предоставить своему правительству всю необходимую информацию и экспертные анализы, если это касается вопросов науки и техники, особенно биотехнологий, окружающей среды, гуманитарных катаклизмов, инфекционных болезней и т.д. Поэтому разведслужбы должны сотрудничать с независимыми экспертами из академических кругов, из корпоративного мира и, самое важное, с научным сообществом в целом.

Примером такого сотрудничества является доклад “Глобальные тенденции до 2015 года”. Этот плод

совместной работы профессионалов из разведки и независимых экспертов “со стороны” затрагивает весьма широкий круг вопросов. Это вовсе не грандиозное разведдонесение, основанное на классических источниках и методах получения информации. Напротив, этот доклад является отражением полного взаимодействия разведсообщества с независимыми экспертами “извне”. Более года шла работа, подчиненная одной цели: подготовке всестороннего аналитического труда, определяющего движущие силы, которые будут действовать в мире до 2015 года и определять, каким будет этот мир.

Действие этих движущих сил и развитие процессов необходимо рассматривать в следующих областях:

• демографическая ситуация,

• природные ресурсы и окружающая среда,

• наука и техника,

• управление на национальном и международном уровне,

• тенденции в возникновении конфликтов в будущем.

Взятые вместе, эти движущие силы и процессы, пересекаясь и взаимодействуя, создадут единую картину мира до 2015 года, по которой с разной степенью объективности мы и можем строить прогнозы. На наш доклад последовала конструктивная реакция как со стороны официальных лиц в США и в других странах, так и со стороны прессы и неправительственных экспертов. Отметим следующее. Этот доклад не является точным описанием будущей истории. Мы надеемся, что многие обозначенные в нем негативные тенденции будут остановлены и направлены в другое русло (правительства и/или международное сообщество сделают определенные выводы и предпримут соответствующие шаги). Это не безусловный сценарий развития событий. Это призыв к действию, основанный на стратегическом прогнозе на 15-летнюю перспективу.

Количество нелегальных мигрантов сейчас составляет от 1/3 до 1/2 от общего количества мигрантов. Несмотря на увеличение нелегальных мигрантов, полиция и иммиграционные службы в ряде стран полагают, что большинству из них удается избежать встречи с правоохранительными органами, Контрабандное перемещение иностранных граждан сейчас является прибыльным бизнесом с оборотом от 10 до 12 миллиардов долларов в год. Во всем мире с его помощью перемещается более 50% всех нелегальных мигрантов. Зачастую в нем участвуют коррумпированные правительственные чиновники. Несмотря на усиление контроля, Германия остается одной из самых желанных целей для нелегальных иммигрантов. Стремясь пресечь этот преступный бизнес, большую работу проводит БНД. Ее сотрудники обнаруживают организованные структуры и каналы переброски нелегальных иммигрантов через границы. Но не нужно забывать и о международном сотрудничестве.

Будет стремительно расти заболеваемость туберкулезом, малярией, гепатитом и особенно СПИДом. В большинстве развивающихся стран именно СПИД и туберкулез станут основной причиной смерти людей. СПИД будет главной проблемой в Африке, где к 2015 году ожидается появление более 40 миллионов детей-сирот. Это же касается Индии, Юго-Восточной Азии, ряда стран бывшего СССР и, возможно, Китая.

Касаясь природных ресурсов, нужно отметить, что производство и продажа зерна в 2015 году будут вполне удовлетворять потребности возросшего в мире населения. Ключевую роль в этом сыграет дальнейшее раз

витие технологий в области сельского хозяйства. Но в некоторых странах сохранятся проблемы с распределением продуктов питания. Например, в странах Африки, расположенных южнее Сахары и раздираемых постоянными конфликтами, число хронически недоедающих людей за 15 лет возрастет более чем на 20%.

Эта проблема весьма актуальна. К 2015 году почти половина населения всего земного шара (более 3 миллиардов человек) будет проживать в странах с ограниченным водоснабжением, имея менее 1700 кубометров воды в год на душу населения. Это касается в основном стран Африки, Ближнего Востока, Южной Азии и Северного Китая. На Ближнем Востоке и в Африке снижение водоснабжения в последующие 25 лет будет выглядеть примерно так; в Израиле — на 33%, в Иордании — на 75%, в Ираке — на 50%, в Саудовской Аравии — на 67%, в Египте — на 40%, в Эфиопии и Руанде — на 60%, в Южной Африке — на 55%,

Вероятно, все более спорными станут вопросы раздела водных ресурсов, и это может стать причиной конфликтов. Недостаток водных ресурсов в сочетании с другими источниками напряженности, такими, например, как на Ближнем Востоке, будет одной из главных “головных болей”.

В докладе отмечается, что за последующие 15 лет многие из существующих сегодня проблем, связанных с окружающей средой, лишь обострятся. Эти проблемы вызывают наибольшую озабоченность в Европе. Постоянно возрастающая интенсивность землепользования будет вести к деградации пахотных земель и потере тропических лесов. При благоприятном для окружающей среды сценарии развития мировой экономики работа “зеленого цеха” станет значительно более эффективной. В ряде стран, особенно развивающихся, проблемы окружающей среды встанут в ряд основных, но прогресс в их разрешении везде будет разным. Работа, которую проводят разведслужбы, включая ЦРУ и БНД, по проблемам окружающей среды, отражает расширившееся понимание “национальной безопасности”, наиболее подходящее сегодняшнему гло-бализирующемуся миру. В 1997 году Национальный совет по разведке выступил с открытым аналитическим докладом под названием “Взгляд на состояние окружающей среды в Центральной и Восточной Европе”. В нем сделан вывод, что с падением коммунизма состояние окружающей среды в странах этого региона значительно улучшилось, но еще предстоит многое сделать для достижения постоянного прогресса в этой области. ЦРУ проявляет особый интерес к преступлениям, имеющим отношение к окружающей среде. Этот вид преступлений является одним из наиболее доходных и все более привлекающих внимание международных криминальных структур. По оценкам американского правительства, международные и национальные преступные синдикаты ежегодно получают 22—23 миллиарда долларов прибыли от демпингового экспорта опасных отходов производства, контрабанды запрещенных опасных материалов и от незаконной эксплуатации и продажи охраняемых природных ресурсов. Организованные преступные группировки извлекают многомиллиардные барыши из легальной торговли материалами, годными к повторному применению, такими как металлолом, или из полулегального экспорта и продажи токсичных отходов. Большое количество этих отходов поставляется в страны Восточной и Центральной Европы, Азии и Африки. Незаконная разработка и торговля природными ресурсами — еще один источник дохода криминальных организаций. Хорошо организованные криминальные структуры в Африке, Восточной Европе, Латинской Америке, Китае, Юго-Восточной и Юго-Западной Азии широко вовлечены в незаконную заготовку и транспортировку леса и торговлю ценной древесиной.

Мировая экономика, хоть и чувствительна к циклическим спадам, но сейчас находится в достаточно хорошем положении, чтобы поддерживать динамичное развитие до 2015 года. Мировая экономика, ведомая бурно развивающимися информационными технологиями, крепко стоит на ногах. Ожидается расширение международной торговли и инвестиций, улучшение макроэкономической ситуации и роста влияния среднего класса в разных странах. Наиболее динамично будут развиваться так называемые “нарождающиеся рынки” — особенно два азиатских гиганта — Китай и Индия. При этом основа для подобного роста будет существовать во всем мире, включая промышленно развитые и развивающиеся страны. Глобализация мировой экономики будет способствовать укреплению политической стабильности в мире в 2015 году. Но экономический рост затронет не все страны. Информационная революция более зримо покажет наличие бедности, а различия по регионам будут значительны. Особенно же отставание будет проявляться в Африке к югу от Сахары, на Ближнем Востоке, в Центральной Азии и на Кавказе.

Государства будут оставаться важнейшими действующими лицами в вопросах политики, экономики и безопасности, хотя они и столкнутся с серьезными проблемами в эффективности управления. Решения, которые примут правительства разных стран, окажут решающее значение и предопределят, будут ли иметь развитие негативные тенденции, обозначенные выше, или они будут направлены в позитивное русло, и в какой-то мере будет реализована полученная от этого польза (например, в воюющих странах). Процессы глобализации усложнят выработку решений для каждого отдельного правительства и создадут потребность в более тесном международном сотрудничестве. Отдельно взятая страна все больше будет терять контроль над свободой перемещения через границы информации, капиталов, товаров, услуг, людей, технологий и болезней, Негосударственные структуры, включая разные фирмы, некоммерческие организации и объединения и даже криминальные сообщества, все больше будут участвовать в перераспределении власти в свою пользу.

Региональное и международное сотрудничество среди разведывательных и правоохранительных органов возрастет, но наиболее щекотливые операции и обмен информацией будет происходить на двусторонней основе.

Определенную проблему для государств будут представлять транснациональные преступные организации. Они все больше будут использовать сложные информационные технологии, а также финансовые и транспортные глобальные сети. Преступные сообщества, находящиеся в Северной Америке, Западной Европе, Китае, Колумбии, Израиле, Японии, Мексике, Нигерии и России, будут расширять масштаб и сферы своей деятельности. Они будут подкупать руководство в нестабильных странах, брать под контроль проблемные банки и сферы бизнеса и даже сотрудничать с мятежными политическими движениями, чтобы контролировать целые регионы в отдельных странах.

Внутренние конфликты будут происходить главным образом в Африке южнее Сахары, на Кавказе, в Центральной Азии, в некоторых районах Южной и Юго-Восточной Азии, в Центральной Америке в районе Анд. В то же время страны с вялым государственным управлением, слабой экономикой и “дырявыми” границами, где существуют этнические, культурные и религиозные напряженности, будут основной питательной средой для проявления терроризма. В этих странах отдельные группировки будут бросать вызов не только своим правительствам, но и международному сообществу,

Ясно одно; мы должны сотрудничать по проблеме обнаружения и отражения киберугроз. Эта проблема имеет международный характер. Быстроеразвитие и распространение биотехнологий, нанотехнологий и технологий создания новых материалов дают потенциальным противникам возможность вести биологическую войну или проводить отдельные биотеррористические акты. Для США и их союзников такие асимметричные подходы будут представлять главные угрозы. Каковы же возможные проблемы для правительств и разведслужб в мире 2015 года? Предлагаю четыре вывода для отдельно взятой страны. Первое. Важную роль будет играть национальная политика. Для того чтобы процветать в мировой экономике 2015 года, правительствам придется вкладывать больше средств в развитие технологий, в проведение рыночно ориентированных реформ и в образование, шире привлекать к управлению государством влиятельные негосударственные организации и сообщества. Им придется бороться с коррупцией, особенно сильно проявляющейся в странах нарождающейся демократии, которая ослабляет само государство и гражданское общество, вызывает разочарование у людей, которым пришлось претерпеть экономические трудности и политическое давление в надежде на лучшую жизнь своих детей. Второе. В 2015 году перед Соединенными Штатами и другими развитыми странами будет стоять задача осуществления стремительной технологической революции и одновременно поддержки военного, дипломатического и разведывательного потенциала, позволяющего справляться с традиционными проблемами и угрозами, исходящими от стран и групп с низким уровнем технологий. Палестинец с камнем в руке останется. Однако вероятно и появление противника, имеющего в своем распоряжении лазер, способный сбить наши спутники. Соединенным Штатам и их партнерам не придется особенно выбирать: они будут вынуждены взаимодействовать с ведущими игроками и решать проблемы, возникающие по обе стороны разделенного экономического и цифрового мирового пространства 2015 года, когда выгоды, приносимые глобализацией, получат далеко не все. Третье. В 2015 году международным организациям придется столкнуться с еще большим количеством транснациональных проблем. Это прежде всего экономические и финансовые кризисы, легальная и нелегальная миграция, борьба за сокращающиеся природные ресурсы (такие, как вода), гуманитарные и природные катастрофы, проблемы беженцев, терроризма, наркоторговли, распространение оружия массового поражения, а также региональные конфликты и киберугрозы. В будущем будут играть свою роль и отдельные государства, выступая временами в качестве партнеров, а временами — в качестве соперников. В этом контексте следует упомянуть Китай, Японию, Индию, Мексику, Бразилию, Европейский Союз и Россию. Четвертое. Для того чтобы успешно решать международные проблемы, правительствам придется развивать более тесное взаимодействие и сотрудничество как между организациями, занимающимися вопросами национальной безопасности и полицией, так и между всеми правительственными структурами в целом. Такое сотрудничество необходимо для достижения всеобъемлющего понимания транснациональных угроз, включая региональные конфликты, и для выработки общей стратегии для борьбы с этими угрозами. Позвольте сделать три замечания относительно деятельности разведслужб.

Первое. Основой существования разведывательных служб является как реальная польза от их деятельности, так и понимание ее руководством страны. Правительства должны четко уяснить значение нашей деятельности, имея в виду обеспечение их информацией, собранной нелегально и интегрированной с открытыми источниками по наиболее значимым вопросам. Мы должны отслеживать все технологические новинки, используемые при сборе информации, чтобы не отставать ни от научно-технологической революции, ни от своих потенциальных противников. Второе. Хотя международное сотрудничество между разведывательными и правоохранительными органами будет расширяться, на первом месте останутся интересы собственной страны, на втором — двусторонние взаимоотношения и на третьем — многосторонние и международные связи. Национальные государства сохранятся, следовательно, сохранятся и наши профессиональные обязанности защищать нелегальные источники информации и методы нашей работы. Однако необходимо проводить разумную и соответствующую моменту политику в отношении передачи информации своим партнерам, которые основываются на оказании подобной же услуги с их стороны.

Третье. Нам придется столкнуться с проблемой использования важной информации, получаемой из открытых, но труднодоступных источников. Сегодня каждый аналитик должен иметь на своем столе компьютер с доступом в Интернет. Это даст не только доступ к открытым источникам информации, но и поможет развивать контакты с коммерческим сектором и его открытыми источниками информации, расширит возможность сотрудничества с независимыми экспертами. В разведывательной деятельности владение источниками открытой информации останется императивом, так как в них можно найти ответы на многие важные вопросы, касающиеся национальной безопасности. Для аналитиков из разведки все большую роль будет играть работа с открытыми источниками информации. Поэтому проблема будет заключаться не в ее малом количестве, как раньше, а в способности ее качественной обработки.