В соответствии с утвержденной 5 февраля 2010 года Военной доктриной “Российская Федерация обеспечивает постоянную готовность Вооруженных Сил и других войск к сдерживанию и предотвращению военных конфликтов, к вооруженной защите Российской Федерации и ее союзников в соответствии с нормами международного права и международными договорами Российской Федерации”.

К числу основных задач Вооруженных Сил в мирное время и в период непосредственной угрозы агрессии относятся:

поддержание состава, состояния боевой и мобилизационной готовности и подготовки стратегических ядерных сил, сил и средств, обеспечивающих их функционирование и применение, а также систем управления на уровне, гарантирующем нанесение заданного ущерба агрессору в любых условиях обстановки;

поддержание способности войск к заблаговременному развертыванию группировок войск (сил) на потенциально опасных стратегических направлениях, а также их готовности к боевому применению;

осуществление комплекса дополнительных мероприятий, направленных на снижение уровня угрозы агрессии и повышение уровня боевой и мобилизационной готовности Вооруженных Сил и других войск, в целях проведения мобилизационного и стратегического развертывания.

В области военного строительства Российская Федерация исходит из необходимости: совершенствования организационно-штатной структуры, состава видов, родов войск Вооруженных Сил и других войск, а также оптимизации штатной численности военнослужащих; обеспечения рационального соотношения соединений и воинских частей постоянной готовности и соединений и воинских частей, предназначенных для мобилизационного развертывания (моббазы, - С.Ж.) в соответствии с требованиями стратегического развертывания; развития систем технического, тылового и других видов обеспечения Вооруженных Сил и других войск, а также систем военного образования и воспитания, подготовки кадров военной науки; подготовки высокопрофессиональных военнослужащих. В связи с этим первостепенное значение имеет “приведение структуры, состава и численности компонентов военной организации в соответствие с задачами в мирное время, в период непосредственной угрозы агрессии и в военное время, а также совершенствование военного планирования”.

В качестве характерных черт современных военных конфликтов рассматривается “сокращение временных параметров подготовки к ведению военных действий и повышение оперативности управления в результате перехода от строго вертикальной системы управления к глобальным сетевым автоматизированным системам управления войсками (силами) и оружием”.

Очевидно, что приведенные выше положения системы официально принятых в государстве взглядов на подготовку к вооруженной защите и вооруженную защиту Российской Федерации имеют силу закона и должны в полной мере учитываться руководством Минобороны и ГШ ВС в области строительства, стратегического планирования и подготовки войск (сил).

Подробное цитирование Военной доктрины вполне оправдано, поскольку термин “боевая (полная, мобилизационная) готовность” по тексту Военной доктрины едва ли является не ключевым, и отражает главное требование к Вооруженным Силам.

В настоящее время под “боевой готовностью” понимается такое состояние войск (сил), которое обеспечивает выполнение боевых задач войсками в соответствии с их возможностями и предназначением в директивно установленные сроки.

По аналогии “мобилизационная готовность” означает такое состояние войск (сил), которое обеспечивает в директивно назначенные сроки проведение комплекса мероприятий по приведению войск в “полную боевую готовность”, включая перевод на штаты военного времени и боевое слаживание.

Под термином “полная боевая готовность” понимается состояние войск, которое подразумевает возможность незамедлительного (максимально быстрого) перехода из режима ожидания команды к выполнению боевых задач по предназначению.

Для воинской части, приведенной в течение нескольких часов или суток в полную боевую готовность, не требуется проведения каких либо дополнительных мер повышающих готовность. При этом в режиме ожидания приказа (сигнала) воинская часть может оставаться неопределенно долго. Но при условии поддержания достигнутой степени готовности, в том числе такими мерами как, “отмена отпусков”. Собственно говоря, этим обеспечивается “немедленное или быстрое реагирование” по натовской, на мой взгляд, более точной терминологии.

Следовало бы пояснить, что понятие “соединение, воинская часть постоянной готовности” было зафиксировано в Вооруженных Силах как особая категория войск наряду с понятием “соединение (воинская часть) сокращенного состава и кадра”. Последние по существу были “мобилизационно готовыми” и требовали проведения комплекса соответствующих мероприятий по комплектованию, повышению уровня обученности поставленного в строй личного состава запаса и боевого слаживания. В 90-е годы появился общий для войск постоянной готовности и сокращенного состава термин “боевая и мобилизационная готовность”, который подразумевал перечень требований и директивно установленных показателей содержания соединений и воинских частей (укомплектованность, обеспеченность, обученность личного состава, слаженность в действиях, подготовку штабов, состояние техники, тыла, воинской дисциплины, финансовой деятельности и т.п.).

Для практиков профессионалов не является тайной тот факт, что состояние воинской части имеет свойство к изменению в зависимости от условий и времени. (В. Маскин за неимением более адекватного и соответствующего ситуации понятия ввел странный и противоречивый по составу слов термин “непостоянная готовность”, что само по себе требует пояснений и комментариев).

Таким образом, “боевая готовность” в настоящее время понятие весьма условное. Это одновременно условие содержания войск и требование к Вооруженным Силам с учетом динамики изменения обстановки, показателей состояния и возможностей войск (сил). Это понятие директивно было внедрено Генеральным штабом в первой половине прошлого столетия и как бы всех устраивало. Вместе с тем, за последние двадцать лет условия содержания и применения войск изменились радикальным образом, а военная мысль в части разработки понятий “остановилась на “Мобилизации” Свечина”. Увы, это так. Более того, сейчас “постоянная готовность” все более принимает форму декларации о намерениях содержать войска в наилучшем виде и одновременно руководящего пожелания, достойного употребления скорее в выступлении с высокой трибуны, чем в оперативной директиве или приказе.

Очевидно, что в условиях внедрения новых для Вооруженных Сил оперативно-стратегических концепций (с этим едва ли кто будет спорить) терминологическая база и понятийный аппарат требуют, если не существенной разработки, то некоторого уточнения. В этом смысле достижение точности определений -задача более чем актуальная. Ее решение могло бы создать не только условия для однозначного толкования сторонними экспертами и военными специалистами терминологии, но и способствовало бы адекватному описанию ряда вопросов оперативно-технического характера, включая концептуальное изложение замыслов строительства, подготовки и применения Вооруженных Сил в войнах будущего.

С точки зрения практики, разработка адекватной ситуации терминологии позволила бы снять часть существующих противоречий в оценке состояния войск, а в перспективе можно было бы рассчитывать на уточнение уже созданной системы категорирования войск (сил) в зависимости от установленной степени готовности, как меры повышения боеспособности.

Загадка “непостоянной боевой готовности” (где отсутствует реальное дело, там нет успехов)

Имевшая место в недалеком прошлом мобилизационная концепция военного строительства Вооруженных Сил по отношению к соединениям и частям постоянной готовности требовала проведения ряда неотложных мероприятий, в том числе:

доукомплектования (поскольку войска содержались с некомплектом 10-15%);

проведения необходимых работ по приведению в боеготовое состояние штатной техники и вооружения;

подготовки к вывозу и вывоз запасов МТС;

вывода подразделений из военных городков;

развертывания пунктов управления и систем обеспечения.

По установившимся понятиям и в соответствии с заявлениями руководства Минобороны даже без доукомплектования для проведение перечисленных мероприятий требуется не менее суток.

Однако с учетом расчетного времени передвижения железнодорожным (иным транспортом) или совершения марша своим ходом в район предназначения сроки готовности войск к выполнению боевых задач определяются уже несколькими сутками.

Если быть до конца объективным, то воинские части на разных этапах приведения в полную боевую готовность в течении суток и даже в зависимости от сезона (!) могли и могут оказаться “ограниченно боеспособными”. При декларируемом требовании обеспечить “постоянную готовность”, на практике войска демонстрировали, мягко говоря, низкие возможности по использованию штатного вооружения, а в отдельные периоды времени могли оказаться “полностью небоеспособными”. Это и было тайной, обстоятельства которой были хорошо известны с времен войны, но упорно игнорировались и игнорируются Генштабом, ответственным за вопросы строительства войск и обеспечение их боевой готовности.

Причин и условий такого, странного, на первый взгляд, положения в настоящее время можно назвать несколько:

укомплектованность подразделений личным составом (с учетом текущего некомплекта) на момент объявления “тревоги”, как правило, составляет 75-85% и менее, а в период призыва и увольнения могла снижаться до 50-60%;

обученность личного состава в действиях при оружии в начале учебного периода (каждый из двух - не более 4-4,5 месяцев активной “боевой учебы”) не соответствовала элементарным требованиям, к маю (октябрю) текущего учебного года оценивалась не выше “удовлетворительно”;

слаженность подразделений и штабов в условиях ротации офицеров и сверхплотного графика освоения программы боевой подготовки в течение учебного периода, также не соответствовала требованиям;

проведение ряда мероприятий боевой подготовки с грубыми нарушениями методик, что стало традицией в отсутствии подготовленных сержантов, ГСМ, боеприпасов, исправной техники учебной группы, нормально оборудованных объектов УМБ;

прегруженность планов не имеющими прямого отношения к боевой подготовке мероприятиями, в том числе разного рода сборами, участием в подготовке внеплановых учений, парадов и т.д.;

низкий остаточный ресурс ВВТ и в целом невысокий коэффициент технической готовности штатной техники и вооружения (в среднем не превышает 50-70%);

элементарная неорганизованность, командирское безволие и стремления выдать желаемое за действительное;

влияние неблагоприятных погодных условий (мороз, распутица и т.п.) и даже поощряемое в мирной обстановке бездействие.

Перечень может быть дополнен. Но ясно, что условное проведение плановых мероприятий боевой подготовки стало правилом. В этих условиях выполнить требование о поддержании воинских частей в постоянной готовности практически невозможно.

Могут последовать и будут приняты возражения, что не все так плохо. И в самом деле, есть примеры более чем удовлетворительного состояния войск. Но при этом успехи в подготовке войск по предназначению определяются главным образом настойчивостью и волей командиров, мастерством и сверх усилиями офицеров, занятых службой не случайным образом. Командиры всех степеней как бы постоянно в окопе, на передовой 24 часа в сутки, без выходных и отпусков.

И любой здравомыслящий военный профессионал понимает, что существующая система мер по поддержанию войск в боевой готовности выстроена в расчете на выдающиеся качества людского материала, противоречит современным условиям содержания войск и требованиям к их подготовке. В результате “принимаемые меры не дают нужных результатов”. В этих условиях именовать воинские части “постоянно готовыми” нет никаких оснований. Оценивать их “ограниченно боеготовыми” будет большим преувеличением. Перевод войск в состояние полной боевой готовности возможен только при проведении комплекса дополнительных мер в течение 1-1,5 месяцев. Даже в этом случае степень использования боевого потенциала штатного вооружения не превысит 25-30% и будет определяться текущим состоянием техники, степенью обученности личного состава и качеством управления. К слову сказать, степень реализации потенциала штатного вооружения отмобилизованных дивизий сокращенного состава оценивается еще ниже. Грубо говоря, три наших мотострелковых дивизии (с общей численностью 36-40 тыс. человек) по своим боевым возможностям едва ли превосходили одну механизированную (бронетанковую) дивизию Армии США (численностью 18-20 тыс. человек). Как было сказано в одном из посланий Президента РФ со ссылкой на мнение начальника Генштаба: “в Минобороны миллион военнослужащих, а воевать некому”.

Кстати говоря, при неизменно “закритическом состоянии” военной техники и стабильно удовлетворительной подготовке личного состава к действиям при штатном вооружении боевая готовность как бы “неуклонно повышается”. Но оказывается, что это не более чем многолетние благие пожелания со стороны руководства и традиционное создание видимости эффективной деятельности.

Где нет дела, там нет успехов. В этом смысле не исключение и вооруженные силы, успехи которых определяются ведением победоносной войны и как минимум – выполнением задач в интересах общества, понимающего необходимость их содержания. Это закон жизни.

Очевидно, что сегодня для войск едва ли не главным вопросом является изжитие традиционного пустопорожнего времяпровождения под названием “боевая учеба”, прикрытого бездействием в части изменения установившегося порядка подготовки войск и словами о “необходимости принятия решительных мер по поддержанию высокой боевой готовности”.

С назначением Министром обороны с широчайшими полномочиями Э.Сердюкова по предложению Генштаба Вооруженные Силы перешли на бригадную и базовую форму организации войск (сил). Создано “три уровня управления”. При всех концептуально-непонятных для многих изменениях не обошлось без подмены понятий. Армейское управление заменили неопределенным термином “оперативное командование”, хотя логика подсказывала ввести в военный лексикон термин “общевойсковой корпус бригадного состава” в качестве “оперативно-тактического соединения”.

Фактически отказались от содержания “мобилизационной базы” и создания группировок путем отмобилизования соединений (частей) сокращенной численности. В интересах приведения количества офицеров до мировых стандартов занялись оптимизацией численности, сократили количество генералов и центральный аппарат. Дело идет к свертыванию системы профессионального образования и собственно кадровой работы. Имеющийся остаточный ресурс вооружения используется неэффективно.

Очевидно, что все это продолжение государственной политики демилитаризации государства и девоенизации Минобороны*. И с этим не поспоришь. В эпоху демократизации это всего лишь проявление неоднократно обруганной политической целесообразности и метод реализации государственных замыслов, неведомых смертным из войск.

Однако в ведении Генштаба и собственно военных специалистов остается как минимум определение требований к содержанию войск постоянной готовности в новом оргштатном формате, порядок подготовки личного состава в частях, а также разработка и директивное закрепление соответствующей терминологии. Для ликвидации явно видимых недостатков фактически ничего не делается. Комплектование войск ориентировано на два призыва в год примерно 700 тысяч новобранцев. Профессионалов контрактников и сержантов как не было так и нет. Для подготовки уверенно действующего при вооружении дисциплинированного солдата из “маменькиных сынков” и неграмотных хулиганов одного года действительной военной службы явно недостаточно. Худосочный ДОСААФ занят коммерцией, специалистов по ВУС для ВС даже в минимальных количествах подготовить не в состоянии. Школа в деле допризывной подготовки практически бесполезна. Офицерский корпус Минобороны стремительно деградирует. В войсках все тот же сверхплотный график мероприятий боевой подготовки в расчете на “командирское погонялово*”, деятельность “через немогу” и материальную заинтересованность. (Увы, Армия не более чем сколок современного общества, где все поражено интересами коммерции, а нормальная мотивация деятельности по защите отечества вызывает как минимум недоумение)

* У нас - “погонялово”, у американцев стратегический принцип “воля”, определяет устойчивость управления.

Ничего выдумывать не нужно. Имеется положительный отечественный и соответствующий новым для нас условиям мировой опыт. Есть регулярные войска, разнообразная техника и личный состав в запасе. Офицерами еще не забыты способы организации и методы проведения операций силами общего назначения. Подготовка одного-двух батальонов и управления бригады ПГ по вопросам гражданской обороны и защиты граждан (ГО и ЗГ) может быть налажена в течение месяца. Это не исключает в повседневной деятельности подготовки войск к выполнению типичных для Вооруженных Сил, миротворческих и иных задач в рамках операций гуманитарного характера с участием ВВС, Тыла и военной медицины, осуществление мер по принуждению к миру и даже операций по противодействию для нас пока мифологическим “сетецентрическим войнам” или слабо разработанным концептуально войнам “шестого поколения*”.

*“Мифологичность для нас и слабая разработка концепций” ставит под сомнение успешность приведения Вооруженных Сил к новому облику и подготовки их к решению задач будущего

* Именно “не находится”, потому, что в непроработанных, но уже активно внедряющихся оперативных концепциях много надуманного.

Но принять меры, хотя бы в части корректировки порядка подготовки войск и активизации личного состава, все же необходимо.

Очевидно, что “править” Министра обороны и критиковать Генштаб ВС РФ не имеет смысла. Но без соответствующих решений, как выражается М. Ростопшин, “Вооруженные Силы (вне зависимости от форм организации, - С.Ж.) даже применительно к прошлым поколениям войн не смогут выполнить свои функциональные (!?) обязанности”. И с этим нельзя не согласиться.