Развитие цивилизации породило ряд проблем, одной из которых является борьба с информационным шумом. Несмотря на то, что существуют структуры (спецслужбы, правительства, общественные и клановые организации), которые считают, что информационный шум является благом, позволяющим им достигать поставленных целей, представляется, что это не так. В силу того, что интеллектуальные ресурсы отдельного человека и сообществ людей ограничены, общественные процессы, определяемые шумовыми информационными, носят объективный характер [1] , плохо управляемы и могут достигать уровня опасного как для отдельных групп и народов, так и для цивилизации в целом. Это требуют непрерывного мониторинга и корректировки информационного поля заинтересованными сторонами таким образом, чтобы общество и биосфера в целом не выходили из области устойчивого развития (не выходили за область определения). Решение этих задач, в свою очередь, требует создания и совершенствования соответствующего инструментария. Одними из основных инструментов, позволяющим создавать «опорные модели» [2],являются язык и определяемое им мышление. Подобные вопросы достаточно глубоко исследованы еще в прошлые века, см. например, [Л1], [Л2], но не потеряли актуальности и поныне [3], так как в рамках борьбы с информационным шумом и в силу природы мышления, и в силу природы языка требуют непрерывного возвращения и переосмысления (проверки соответствия Миру).

В статье рассматриваются некоторые философские аспекты, связанные с постановкой задачи по созданию «опорных моделей» быстроменяющегося, политизированного Мира для ресурсно ограниченных информационных систем. Одной из основных целей статьи является «упаковка» информации, для последующего изучения и «распаковки» материала студентами.

Человек является подсистемой Мира [4],обладающей достаточно ограниченными возможностями - ресурсами, которая с тем или иным успехом ориентируется во Вселенной (познает ее, действует), строя внутри себя идеальную модель Мира. Процесс построения этой идеальной модели и является, собственно, мышлением. Динамическая Вселенная требует аналогичного (адекватного) моделирования. Познание Мира осуществляется организмом и обществом [5] в целом, но наиболее оперативно и осознанно производится интеллектуальное моделирование, которое мы и будем иметь в виду при дальнейшем рассмотрении. Все остальное, созданное человеком, вместе со спонтанно возникающими в этой деятельности естественными вещами, является уже результатом интеллектуального моделирования и Миром, а не его моделями [6].

Система познания. Философы выделяют чувственное (непосредственно органами чувств и приборами, оборудованием) и рациональное (интеллектуальное) познание. И в том и в другом случае мы имеем дело с феноменами мышления.

Мышление может быть: схоластическим, механистическим, системным, мозаичным и т.п. Дж.Сорос выделяет, например [7] , догматическое, традиционное и критическое мышление, считая последнее наиболее прогрессивным. Очевидным представляется деление на несамостоятельное и самостоятельное мышление, сознательное и подсознательное. Совокупность мышления и определяемого им действия образуют системы познания.

В настоящее время хорошо известны и используются следующие системы познания [8] (и их комбинации) [Л3]: схоластическая, механистическая, статистическая, системная и диатропическая. Соответственно системам познания строятся те или иные модели Мира. Автор является сторонником диатропической [9] системы познания, что и определяет, в некоторой степени, все выше- и нижеизложенное.

Критерием адекватности познания является практика. В нашем случае под практикой мы понимаем всю совокупность явлений происходящих в Мире, а не только целенаправленную природопреобразующую деятельность человека, как это принято, например, в марксистко-ленинской философии [Л4]: «материальное производство, революционная деятельность масс, научный эксперимент».

Рекуррентные модели. То, что большинство феноменов мышления и языка являются рекуррентными [11] моделями мира, достаточно очевидно, причем именно в силу рекуррентности эти модели и требуют постоянного возврата и переосмысления того, чем они являются в тот или иной момент времени, в ту или иную эпоху. Это связано не только с тем, что Вселенная (Мир) все время изменяются [12], но, прежде всего с тем, что, в общем случае, информационные рекуррентные системы - это системы с ограниченными ресурсами. Объем памяти и внимания, быстродействие, разнообразие алгоритмов, помехоустойчивость и т.п. обычно ограничены даже в рамках решаемых задач (решение «нерешаемых» задач обычно отдается на волю случая [13]).

Мышление и язык, кроме того, являются самообучающимися системами. Самообучение этих систем происходит в результате как взаимодействия, обусловленного тем, что язык - продукт мышления, так и независимо друг от друга, в силу того, что мышление и язык еще и продукты общественных отношений (истории и совместной деятельности людей). То есть при рассмотрении системы «мышление-язык-общество», «общество-язык-мышление» мы можем говорить о «перекрестных рекурсиях»: когда процесс накопления изменений (информации) происходит в одной системе и «вдруг» проявляет себя в другой.

Феномен самообучения наряду с достоинствами имеет очень существенный недостаток - при ограниченности интеллектуальных ресурсов, что практически всегда имеет место, самообучение способно уводить систему из области адекватных решений (реакций). Происходит это, в основном, как за счет вытеснения [14] ранее найденных верных решений новыми, так и за счет вытеснения новых верных решений ранее найденными старыми (например, при неправильной идентификации задач). Возврат в область адекватных решений производится различными обратными связями, не позволяющими выходить системе «за область определения».

Не всегда, но очень часто обратные связи являются для системы внешними и реализуются в виде естественного отбора, что для тех систем, которые не прошли проверку на «соответствие» является фатальным. До момента ее исчезновения нахождение изменяющейся системы внутри «области определения» можно представлять как развитие или деградацию, выход за пределы - как эволюцию или вымирание.

На стадиях постановки вопроса и научного исследования нас одинаково интересуют как те, так и другие состояния. С практической точки зрения, необходимо, естественно, искать конструктивные решения ведущие к развитию и/или сохранению системы. Как отмечалось выше, построение и использование идеальных моделей реализуется через механизм мышления и обусловленного им действия [15]. По определению модель никогда не охватывает все стороны моделируемого объекта. На то она и модель. Другими словами, любая информационная система, в том числе и человек, всегда действует в условиях дефицита информации [16]. Будет ли эта модель удовлетворять ситуации показывает практика (опыт). Найденные модели передаются, с той или иной степенью достоверности, от одного индивидуума к другому разными способами, в том числе и с помощью языка.

Онтологические, гносеологические и аксиологические аспекты.

Одним из основных понятий философии, как ни странно оставшимся за пределами классической части гносеологии и аксиологии [17], является избыточность всех вещей [18] мира. Категория избыточное относится к ряду абстракций, связанному с предметной человеческой деятельностью: необходимое, достаточное, количество, качество, вероятное, возможное, противоположное и т.п. Образно избыточность можно представить как разницу между «вещью в себе» и «вещью для нас»:

Примерно такой же силы образ дает разница «сущность» - «явление» [19].

Избыточное в вещи это то, что может быть ею реализовано при тех или иных обстоятельствах (явиться миру), но в силу исторических причин так и осталось «непроявленным». Человек своей деятельностью изменяет «судьбу» вещей таким образом, что их избыточные в неживой природе свойства «проявляются». Философия это определяет как «живое творчество масс».

Понятие избыточное тесно связано с другой категорией естественное [20].

Язык образовался естественным образом, без заранее разработанной концепции, и для человека он является такой же «вещью в себе», как любая другая объективно существующая вещь мира. Как любая вещь мира язык избыточен, т.е. обладает возможностями большими, чем необходимо человеку его использующему. Будучи системой избыточной, язык, при небрежном его использовании, может сыграть с нами «плохую шутку»: вывести за пределы области адекватного мышления и, соответственно, действия.

Мышление как модель мира.

Как отмечалось выше, особенностью мышления является то, что оно строит модель мира в «реальном» [21] масштабе времени. При этом модель имеет образную природу (мышление образами), соответствующую, например, зрительному восприятию информации, характеризуемому тем, что сигналы поступающие через зрительный анализатор воспринимается «фронтально», одномоментно, соответственно работают механизмы и алгоритмы создания информации из этого сигнала [22].

Звуковые и вербальные сигналы поступает в мозг «путем последовательного развертывания во времени» со скоростью много меньшей чем зрительные, что обуславливает низкое быстродействие «вербального мышления» [23], как за счет медленности поступления раздражителей, так и за счет медленности работы соответствующих алгоритмов обработки последовательно поступающих сигналов.

Наблюдения показывают, что аналогично зрительным могут существовать также звуковые, смысловые и эмоциональные образы, к которым можно применять алгоритмы «фронтального» восприятия. Но такие образы и такую систему мышления необходимо «воспитывать» [24].

Второй стороной моделирования Мира в процессе мышления, является «включенность» сознания в «пространственно-временной контекст» [Л1]: т.е. человек всегда находится и ощущает себя в «конкретной обстановке», которая во многом и определяет его мышление. Другими словами, идеальные модели Мира строятся как продолжение Мира (его дополнение), а не как его «отражение», т.е. модель существует и воспринимается сознанием только вместе с Миром как единое целое. И вычленять ее из Мира, как это обычно делается в аналитических операциях познания действительности, с точки зрения обеспечения адекватности моделирования ситуации, опасно.

Приведение результатов «разумного» мышления к требованиям ориентирования, производится с помощью механизма абстрактного моделирования (создания и сохранения в памяти иерархии [25] абстрактных образов-категорий), многократно сокращающего время обдумывания ситуации в критических случаях. Для правильной реакции организма в тех или иных ситуациях, при условии ограниченности интеллектуальных ресурсов, требуется адекватность результатов моделирования, получаемых на абстрактных моделях, реальным происходящим в мире событиям, а это соответствие непрерывно разрушается. Рассогласование происходит, как за счет изменения Мира, так и за счет искажения спектра образов-моделей, применительно к языку - «спектров смыслов» слов и идиоматических выражений [26].

Модели Мира.

Модель Мира у каждого индивидуума [27] строго индивидуальна, все модели имеют нечто общее, а именно: они являются моделями одного и того же внешнего мира [28]. И если Мир, в котором живут люди, один [29], един и обозрим всеми, то внутренние миры людей едины [30], относительно различны и невидимы (недоступны) друг для друга. Приведение их в определенное соответствие друг другу и познание другими производится с помощью такого института как общежитие: вида, народа, культуры, цивилизации.

В силу ограниченности интеллектуальных ресурсов Человека и Общества все интеллектуальные модели, являясь моделью Мира в целом, имеют свои конечные спектры приоритетов. Эти спектры могут быть определены, в зависимости от точки зрения, как профессиональная и интеллектуальная (национальная и/или религиозная, клановая, кастовая и т.п.) ограниченность и/или гипертрофированность.

Спектральная модель Мира индивидуума является его знанием и используется для осуществления последним своих действий. Совокупность моделей Мира является знанием человечества, которое используется им для осуществления своих действий. Несовпадение моделей человека и человечества, а также имеющихся в их распоряжении механизмов использования этих моделей, обуславливает несовпадение целей и действий.

Так как человек обладает единым сознанием, мобилен и быстротечен во времени, а общество практически вечно, инерционно и бессознательно - не разумно, то можно видеть, что между общественным и человеческим факторами существует определенный «водораздел», обуславливающий специфику существования системы «человек-общество». Общество может быть определено как система, представляющая собой мир взаимодействующих моделей.

В целом складывается следующая схема преимущественного взаимодействия:

То есть во втором и третьем случаях степень адекватности взаимодействия заметно ниже, чем в первом. Благодаря наличию «разумного мышления» и языку, позволяющему накапливать знания поколений, человек является выделенным действующим фактором всех этих систем, способным вносить критические информационные, а в конечном итоге и энергетические, возмущения, которые могут разрушить систему в целом, что недоступно другим информационным подсистемам (живым организмам, биологическим и общественным сообществам). Яркими примерами последнего положения являются идеи преобразования (покорения) Природы и Общества, которые поставили народы и даже биосферу в целом на грань уничтожения.

Средства познания.

Все системы познания используют сходную методологию достижения цели, основой которой является метод последовательных приближений [31], т.е. основным методом познания является построение рекуррентных моделей.

Как отмечалось выше, основным инструментом построения моделей Мира живого существа является его интеллект. Для человека - интеллект человека. Понятие интеллект является достаточно новым, некоторые исследователи даже отказывают ему в праве на существование. Поэтому рассмотрим вопрос подробнее, в интересующем нас аспекте.

Модель интеллекта.

Мышление [32] человека можно представить в виде сложного процесса, содержащего базовую часть - ядро, строящую модель мира в реальном масштабе времени (практически синхронно с происходящими событиями - обычно это образные и идеомоторные [33] модели), и существенно ретроспективные компоненты (воспоминания) - периферию, которые обычно и рассматривают как мышление.

Ретроспективные компоненты мышления строят образные, идеомоторные и вербальные модели в «безвременьи» и откладывают их в памяти. Позднее эти модели могут быть использованы в той или иной реальной ситуации. Способность использования таких моделей в значительной степени зависит от качества интеллекта человека, который мы определяем как «триединство» памяти, разума и воспитания, обеспеченное той информацией, которая накоплена организмом. В виде «формулы» это может выглядеть так [Л5]:

память - способность организма (и мозга, как его части) хранить и воспроизводить информацию. Идеальная память хранит всю полученную информацию и не искажает ее в процессе хранения и воспроизведения. Реальная память реального человека подобными свойствами не обладает. В то же время такие ее свойства как забывчивость и ошибочность воспроизведения обеспечивают изменчивость информационных блоков (способствует движению мысли) и определяют в совокупности уровень интеллекта человека. Ошибки работы памяти, например, заставляют перепроверять готовые старые решения и, тем самым, создавать новые;

разум - это способность обрабатывать информацию, находящуюся в памяти, адекватно ее содержанию. Будем считать, что человек разумен, если он из имеющейся в его распоряжении информации делает такие выводы, которые соответствуют действительности (!), отраженной в этой информации. Если он выходит за рамки действительности, т.е. делает выводы, превосходящие заложенное в исходных блоках, то мы считаем, что такой человек не разумен. Если он не в состоянии увидеть всей действительности, то считаем, что он разумен, но не очень умен;

воспитание - привычка пользоваться теми или иными алгоритмами обработки информации, а также ее качество; термин воспитание необходимо понимать двояко: воспитание, как процесс (воспитания), и воспитание, как культура, результат (процесса); как «привычка пользоваться», воспитание является «генератором состояний» интеллекта;

информация - (в узком смысле слова) это то, чем наполнена память человека. В первую очередь это врожденные и приобретенные алгоритмы обработки сигналов, поступающих как из вне (с помощью органов чувств), так и из самого организма (мозга, подсознания, памяти и т.п.), во вторую, результаты обработки сигналов - сведения. Без информации не может быть мышления - нечем и нечего обрабатывать. В существенной степени это понятие находится в прямом соотношении с воспитанием.

Разум и воспитание - в определенной степени антагонисты друг друга. Разум позволяет совершить человеку любой «разумный», с его точки зрения поступок. Разум безнравственен и прагматичен, воспитание же не дает человеку возможности руководствоваться только разумом.

Формула интеллекта характеризует порядок его работы, что исключительно важно для понимания особенностей ориентирования человека в мире [34]:

при встрече с какой-либо задачей человек ее индефицирует (распознает) и в первую очередь пытается вспомнить (достать из памяти) готовый ответ от точно такой же или очень похожей (по его мнению), подобной задачи;

если ответ вспомнить не удается, или человек не уверен в правильности решения, то он начинает думать (использует разум) над ее решением. Разум действует многократно медленнее (в сотни и тысячи раз медленнее) чем память; первые найденные разумом решения, как правило, не совершенны или неправильны и становятся удовлетворительными только после нескольких приближений и проверок (действие обычным «методом проб и ошибок»);

если разумного решения найти не удалось, то человек поступает «случайным образом» под действием воспитания (струсит, безрассудно пойдет вперед, отправит навстречу опасности другого, примет первое попавшееся решение, бросит монетку и т.п.).

В общем случае воспитание «начинает работать» несколько ранее, чем память и разум, то есть воспитание находится, вероятно, в цепи обратной связи информационной системы «человек общественный» [35]:

Рис. 1. Структура интеллекта (вариант).

Отметим, что в приведенном выше анализе мы стоим на позиции позитивизма, т.е. не рассматриваем характеристики интеллекта имеющие моральную либо «количественную» ценность: слабый, развитый, порочный, гуманистический, человеконенавистнический и т.п. Интеллект - это всего лишь свойство естественной информационной системы и часть более сложного образования - личности. Требования к качествам личности и интеллекта человека предъявляют: жизнь среди себе подобных и Мир в целом [36].

Структура личности.

Обобщим общеизвестные определения: «личность - человек, способный отвечать за свои поступки». К личностям обычно не относят маленьких детей и душевобольных, все остальные - личности.

Структара личности подобна структуре интеллекта, в котором разум и воспитание детерменированы способностью к самооценке - совестью (Со).

Еще древние мыслители заметили, что даже наиболее совершенные интеллектуальные модели описывают лишь некоторые аспекты мироздания и не в состоянии прогнозировать сколь-нибудь сложные процессы, что поставило проблему верификации моделей на одно из первых мест: «Подвергай все сомнению». То же самое можно сказать и о языке. Так, например, несколько лет тому назад, занявшись постановкой курсов «Обеспечение жизнедеятельности человека в современном мире» и «Введение в культуру мышления» для студентов технических специальностей, автор вынужден был заняться созданием собственного [38] «толкователя слов и идиоматических выражений» [39] [Л6].

Необходимость в словаре-толкователе возникла потому, что анализ информационных потоков: документов (в том числе и международных организаций), высказываний политиков, ученых, журналистов, «простых людей», студентов и школьников, наблюдения за самим собой показали, что в настоящее время все чаще наблюдается относительная недостаточность запаса слов и неправильность их применения. Это ведет к неадекватности тех описаний мира, которые используются в общественной и производственной деятельности, и в конечном итоге к разрушению целостности мышления и общения. Западные исследователи характеризуют сложившуюся ситуацию как «шизофренизация общественного сознания».

По мере нарастания мощи человека, вклад этого компонента (шизофренизации…) [40] в общую «копилку» проблем, вызывающих угрозы глобального характера, становится все весомее [41]. В связи с этим, при рассмотрении стоящих перед человечеством проблем, задача приведения языка и мышления собеседников в определенное соответствие становится все актуальнее. Здесь можно вспомнить знаменитую фразу У.Маккулоха из работы «Воплощение разума» [Л7]::

Язык как модель мира. Язык, возникнув как продукт мышления человека, на уровне знаков и слов, в качестве дополнительного средства обеспечения совместной деятельности (жестикуляция и глагольные корни языка-коммуникации), достаточно быстро превратился в модель, если можно так выразиться, вещного мира (корни - имена вещей). При этом язык стал служить не столько для определения действий, сколько для «хранения» модели мира как отдельным индивидуумом (переведя существенную часть мышления в «вербальную» форму - мышление с помощью слов - языка), так и обществом в целом. Для индивидуума, да и общества в целом коммуникативная функция языка отошла на второй план, на первый план вышла мыслеобразующая деятельность: искусство, политика, искусство политики. Для огромной массы людей вербальная форма мышления со временем стала основной, определяющей их психическую, а, в конечном итоге, и практическую деятельность. Существование языка как «объективно существующей субъективности» определяет и методологию его исследования объединяющую инструментарии как гуманитарных и естественных, так и технических наук, широко используемые, например, разработчиками различных искусственных языков программирования.

Мы знаем, что язык является результатом коллективной деятельности людей, создававших его в условиях реальной многовариантной жизнедеятельности. Он описывает огромное число эпизодов, прожитых многими поколениями людей в различных жизненных ситуациях. Поскольку мир человека непрерывно усложняется, то на протяжении многих веков, по мере усложнения мира, усложнялся и язык его описывающий: изменялись значения слов, традиции их употребления. При этом язык вобрал в себя как мудрость этих поколений людей, так и драматизм тех ситуаций, в которых происходило его создание и продолжается совершенствование. В конечном итоге, язык стал системой более сильной, чем отдельный человеческий интеллект. Можно сказать что «язык сильнее нас», как говорят «тропа умнее туриста». Конечно, при этом он не стал системой обладающей сознанием и способностью действовать, но он стал системой способной существенно влиять на действие человека, на его интеллект. Системой, подчеркнем, негуманоидной, т.е. не несущей в себе какого-либо заранее определенного нравственного императива [43].

Произошло это достаточно давно, о чем свидетельствуют размышления о языке времен Аристотеля и Соломона (2000-3000 лет тому назад). Негуманоидность языка требует очень внимательного отношения к определению того, как он влияет на наше сознание и деятельность. Хорошо известны методы вербального «промывания мозгов», манипуляции сознанием, «зомбирования» и т.п. Овладение этими технологиями создает у манипуляторов иллюзию того, что они владеют ситуацией. Но вполне возможно, что это не так.

Еще в начале прошлого века испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет в работе «Человек и люди» сказал [Л1]:

«Ведь лингвист знает лишь языки народов, а вовсе не их мышление. Для того чтобы утвердить подобную догму, нужно, во-первых, измерить мышление языками, а во-вторых, констатировать их тождество. Но и при выполнении этого условия одного утверждения, будто любой язык в состоянии выразить любую мысль, отнюдь не достаточно. Необходимо еще доказать, что все языки могут это сделать с одинаковой легкостью и непосредственностью. А ведь язык не только препятствует выражению одних мыслей, но в силу той же причины затрудняет восприятие других, парализуя в известных направлениях само понимание».

И далее:

«Глубокое постижение той чудесной реальности, каковой является язык, невозможно без полного осознания того несомненного факта, что речь слагается, прежде всего, из умолчаний. Существо, неспособное отказаться выразить многое, вообще неспособно сказать что бы то ни было. Итак, разные языки могут быть представлены разными уравнениями между выраженным и невыраженным. Каждый народ что- то умалчивает, чтобы высказать остальное. Ибо абсолютно все невыразимо. Отсюда — огромная трудность всякого перевода, поскольку он как раз представляет попытку выразить на каком-то одном языке то, что на другом умалчивается. Теории высказывания всех высказываний следовало бы стать также теорией о тех особых умолчаниях, которые характерны для разных народов. Англичане, например, молчат о многом из того, что у нас, испанцев, никогда не сходит с языка. И наоборот!»

В связи с этим можно отметить, что для того чтобы развивать интеллект и сохранять свободу мышления, независимо от профессиональной области деятельности, необходимо систематически и целенаправленно изучать слова, мысли, выражаемые ими, мысли выражаемые другими мыслями и «более сложные системы…» Необходимо понимать, что использование переводов, языковое и деятельное общение с представителями другой культуры - это всегда искаженное и очень искаженное представление о том, с чем мы имеем дело. В слово «люблю» каждый вкладывает свой смысл. А культура, общежитие эти смыслы обобщает.

Другими словами, для сохранения единства народа, единства нации, русский язык необходимо преподавать в школе и в вузах студентам «языковых» специальностей, а всем специалистам и неспециалистам. Аналогично можно сказать и о чувашском, татарском и т.п. языках.

В общественной жизни практически всегда язык является частью ситуации, частью Мира. В связи с этим можно отметить, что наблюдающаяся в настоящее время «реформа» образования [44], фактически направленная на уничтожение русскоязычной цивилизации, хорошо продумана и выполняется последовательно шаг за шагом: сначала отменили обязательность составления планов при написании сочинений, затем отменяют сами сочинения, легализовали «ненормативную лексику» и т.п. Глядя на все это можно легко понять какой Мир мы строим: более примитивный, более низменный, более агрессивный, т.е. менее цивилизованный, чем тот, который народ имел в СССР.

Сказанное опять таки можно проиллюстрировать размышлениями Хосе Ортего-и-Гассета [Л2]:

«С появлением профсоюзного движения и фашизма в Европе впервые рождается тип человека, который не хочет ни признавать чужую правоту, ни сам быть правым. Человек этот просто-напросто, во что бы то ни стало стремиться навязать свое мнение. Новым является само право на неправоту. Я вижу в этом самое яркое проявление нового способа существования масс, ибо они решили управлять общественной жизнью, не имея для этого никаких способностей. Их поведение в политической жизни отчетливо и уверенно выявляет сущность их души, однако, чтобы понять ее, надо иметь ввиду интеллектуальную непроницаемость: у среднего человека появились мысли, но его организм не приспособлен к функции мышления; средний человек даже не подозревает, в какой части нашего тела обитает мысль, но он хочет высказать свое мнение. Именно поэтому его «идеи» - это не мысли как таковые, а вожделения, выраженные в словах; их можно уподобить романсам, положенным на музыку».

Роль языка в желании «высказать свое мнение» очевидна: есть инструмент, есть школа, научившая его этим инструментом пользоваться, есть негуманоидный процесс, заключающийся в том, что «люди часто принимают речи за мысли».

Ему вторит другой западный мыслитель Ханна Арендт, который после второй мировой войны «вносит в свою знаменитую книгу «Происхождение толитаризма» мысль о том, что буржуазное общество становится неуязвимо для критики. Его ругают, развенчивают, поносят, а оно с удовольствием подхватывает эти разоблачения и развенчания и смакует собственные мерзости так, что его противники остаются в дураках. Выходка художника, который придумал еще один способ поиздеваться над разумом и моралью, стала товаром - и на этот товар есть хороший спрос. До ХХ века на подобные вещи спроса фактически не было: бодлеровские «Цветы зла» и тому подобные вещи находились вне рынка. Что же случилось? Сам ли авангардизм создал этот новый спрос на жуткое, гадкое, возмутительное, бесчеловечное, бессмысленное, антиобщественное? Или прав оказался Карл Маркс, который предсказывал, что при капитализме - если он будет жить долго - товаром становится практически все, что угодно, то есть и чувства, и совесть, и разум, и прочие ценности, дольше всех сопротивляющиеся превращению в товар?

Как бы то ни было, картина перед нами захватывающая и необычайная. Неистовствуют бунтари, ниспровергают основы. Порядочность, стыд, рассудок, смысл и прочее - все подвергают агрессии, грубой и вызывающей прежде, ....и все более изощренно-извращенной ближе к концу ХХ века. Тот, кто сумеет отличиться в этом издевательстве над основами социальной жизни и культуры, имеет лучшие шансы на рынке культуры. Орудия разрушения превращаются в товар, революция - это нынче не что иное, как могущественный торговый концерн с неплохими оборотами...»

Рекурсия смысла.

В заключение рассмотрим пример построения опорной модели, обобщения, позволяющего «упаковать» информацию на примере понятия «смысл».

За основу возьмем одну из достаточно новых работ посвященных исследованию этого понятия [Л11], помещенных в сети Интернет [45]. «Известно, что предпринимались неоднократные попытки исключить смысл из сферы научного анализа. Следует отметить, что для этого имеются определенные основания. Одно из них связано с представлением о смысле как экстралингвистическом явлении. В этом легко убедиться, если обратиться к тем определениям данного явления, которые даются в некоторых толковых словарях. Наиболее общим признаком, содержащимся практически в каждой дефиниции данного понятия, является его отнесенность к ментальной, а не языковой сфере. Согласно таким определениям смысл - это «внутреннее содержание, значение, постигаемое разумом...» (Словарь русского языка 1987), «разум, рассудок, внутреннее логическое содержание, постигаемое разумом... » (Словарь русского языка 1984), «идеальное содержание, идея, сущность... » (Советский энциклопедический словарь 1980) и др. Другим основанием, по которому выделяется данное понятие, являются характеристики, связанные с деятельностью сознания: «разумное основание, назначение, цель, резонная причина... » (Словарь русского языка 1984), «цель, разумное основание...» (Словарь русского языка 1987), «предназначение, конечная цель (ценность) чего-либо...» (Советский энциклопед. словарь 1980) и др. Все это несомненно имеет отношение к экстралингвистическим явлениям: «смысл события, смысл происходящего, смысл поступка, смысл жизни» и др. Примечательно, что в Лингвистическом энциклопедическом словаре отдельная статья, посвященная смыслу, отсутствует вообще (Лингвистический энциклопедический словарь 1990). Возможно, это связано с оценкой данного понятия составителями словаря как не имеющего прямого отношения к языкознанию.

Из отмеченных выше словарей собственно языковой аспект смысла отражен лишь в Советском энциклопедическом словаре, где он рассматривается как частный случай, как одно из значений. Приведем это определение полностью: «Смысл - идеальное содержание, идея, сущность, предназначение, конечная цель (ценность) чего-либо (смысл жизни), целостное содержание какого-либо высказывания, несводимое к значениям составляющих его частей и элементов, но само определяющее эти значения..., в логике, в ряде случаев в языкознании - то же самое, что значение» (Советский энциклопед. словарь 1980).

Лингвистический аспект смысла представлен также в Логическом словаре-справочнике: «Смысл - содержание знакового выражения; мысль, содержащаяся в словах (знаках, выражениях)... » (Логический словарь-справочник 1975).

Экстралингвистический характер смысла раскрывается в ряде работ, принадлежащих не только лингвистам, но и логикам, философам». Статья большая, пространная, в заключении автор приходит к выводу: «Во всякой своей деятельности человек ищет смысл, который служит ему и целью, и стимулом, и средством. «Человек стремится обрести смысл и ощущает фрустрацию или вакуум, если это стремление остается нереализованным» (Франкл 1990, [12] ). Нахождение смысла во многом определяется той задачей, которую человек вынужден решать в тех или иных жизненных обстоятельствах. Появление в сознании доминанты, возможно подобно нахождению «функционального решения» в процессе переструктурирования проблемной ситуации, о котором писали представители гештальт-психологии (Дункер 1965). Об этом же пишет и В.Франкл: «Процесс нахождения смысла подобен нахождению гештальта» (Франкл 1990, 12). Доминанта, возникая в сознании, стягивает вокруг себя определенное содержание, переструктурирует его и тем самым организует определенным образом семантическое пространство. Нахождение таких доминант, возможно, и есть переход на смысловой код, который непосредственно не наблюдаем, но осознается как таковой всеми. Применительно к тексту внешним проявлением такой доминантности, очевидно, является оперирование такими единицами, как ключевые слова, смысловые вехи, опорные пункты [46], создающие своеобразный «рельеф» формирующегося в сознании семантического пространства». Анализ приведенных цитат показывает, что создание и сохранение смысла текста заключается в поиске и создании опорных систем.

Наряду с развитием языка, можно наблюдать и определенную его деградацию, связанную с тем, что периодически «мощность отдельных интеллектов», становится соизмеримой [47] с мощностью больших групп людей (в последнее время и всего человечества). При этом слова и идиоматические выражения, искажаемые этими «интеллектами», приобретают либо теряют определенную смысловую «гармоничность».

Появляется новый, гипертрофированный или даже вообще полностью искаженный смысл. Тем не менее, между миром и его отражениями существует некоторое динамическое равновесие, которое позволяет пользоваться этими моделями до поры до времени [Л3]:«К счастью, на деле нам надо не столько знать будущее, сколько уметь разумно действовать. А это значит, что главная ценность прогноза - в указании наиболее опасных вариантов развития событий. Если опасность осознана как в принципе возможная, то меры против нее надо предусмотреть независимо от того, вероятна она или нет».

Использование же других алгоритмов развития (оптимистических) при расхождении моделей с действительностью ведет систему к неминуемой гибели.

Изменение и примитивизация первоначального значения слов и понятий получившее в условиях современного мира заметное распространение, в том числе и из-за того, что информационные блоки (сообщения, доклады, статьи и т.п.) претерпевают многочисленные переводы с одного языка на другой, и неадекватное вычленение понятий (вещей) в окружающем нас мире являются нормальными процессами развития общества, языка и познания; а более конкретно: создания, обработки (использования) и передачи информации; процессом требующим, однако, периодического возврата словам и понятиям смысла, или же его уточнения и пересмотра, что, в ообщем-то, тоже самое.

Так, что же такое смысл? Философы и лингвисты отмечают, что «смысл каждого слова есть и результат, и средство понимания (истолкования) смысла других слов». И с лингвистической и с философской точки зрения это вроде бы правильно - это не тавтология, это – рекурсия [48].

Хороший практический результат дает следующее понимание термина «смысл»: смысл – результат информационного взаимодействия функциональной системы с внешним миром, позволяющий последней совершить конкретное действие, связанное с конкретной ситуацией возникшей (возникающей) в мире в процессе этого взаимодействия.

Занимаясь поиском смысла сообщения или ситуации, человек всегда имеет дело со спектром смыслов (множеством вариантов действий) и выбирает из них одно - которое и будет воплощено (совершено).

Выводы.

1. Анализируя природные и общественные процессы, мы можем видеть, что они имеют рекуррентную форму, аналогично необходимо строить и соответствующие им модели, т.е. рекуррентный Мир требует и рекуррентного моделирования.

2. Мышление является свойством мозга индивидуума (его сознания и подсознания), интеллектуальные ресурсы которого ограничены, и проявляется в форме построения образных, вербальных и идеомоторных моделей будущих состояний Мира, являясь, в свою очередь, частью этого Мира, т.е. определяет процессы в нем. Совершенство этих моделей определяет и совершенство Мира. В настоящее время речь идет уже не только об обществе, но и биосфере в целом.

3. Язык является общественно-биологическим феноменом (второй сигнальной системой), развивающимся по «собственным законам», влияющим (иногда даже определяющим образом) на мышление и действие индивидуума, но не частью самого мышления. Являясь по отношению к индивидууму и его мышлению «внешним независимым объектом» язык может «повести» к целям, не совпадающим с целями человека, или быть использован «третьими силами».

4. В различных языках даже однозначные, казалось бы, слова могут иметь неодинаковый смысловой спектр, в связи с чем адекватность общения людей различных культур и точность перевода с одного языка на другой может быть обеспечена не только при понимании всего контекста культуры, в которой возник данный язык, что общепринято, но и целей, которые преследует говорящий, что общеизвестно, но очень часто не учитывается в реальной жизнедеятельности. То есть для адекватного ориентирования в обществе и текстах недостаточно соответствии языка и мышления индивидуумов, находящихся в диалоге. Необходимо еще и правильное прогнозирование будущего (прошлого) состояния Мира.

5. Характерной особенностью общества является то, что временами на «человека разумного» находит некоторое умопомрачение, связанное с таким компонентом его интеллекта как воспитание, которое выводит ситуацию из под контроля. Наглядным тому примером является диалектический материализм [49] , являющийся выдающимся достижением философии, довольно быстро переродившийся в наше время в догматизм и примитивизм [50] . Произошла потеря смысла того, что люди делают.

[50] - можно, конечно, сказать, что это был не диамат, а его суррогаты. Но в рамках наших моделей «ядро-периферия», следует считать, что мы имеем дело свсе же с вечно живым, развивающимся и эволюционирующим учением, т.е. диалектическим материализмом.