Аналитическая группа

Чувашского регионального отделения
Общероссийской политической организации

Союз офицеров



*******************************************************************
*  П Р О Б Л Е М Ы  Х И М И Ч Е С К О Й  Б Е З О П А С Н О С Т И  *
*******************************************************************
******       Х И М И Я * И * В О Й Н А       **********************
*******************************************************************
***                      Сообщение CHEM&WAR.706, 17 июня 2005 г. **
*******************************************************************
                                       Химическая война

НЕВЕСЕЛЫЙ 90-ЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ ЖЕНЕВСКОГО ПРОТОКОЛА

17 июня 1925 года 38 стран подписали в Женеве "Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств". Этот документ подтверждал и дополнял Версальский трактат от 28 июня 1919 года и Вашингтонский трактат от 6 февраля 1922 года. И учитывал опыт химической части первой мировой войны.

Первая мировая
Для историков первым эффективным боевым применением НОВ в период первой мировой войны считаются события 22 апреля 1915 года вблизи Ипра (Бельгия). В тот день немецкая армия использовала в качестве ОВ 168 т хлора, выпущенного из 6000 баллонов на участке западного фронта протяженностью 7 км. Метеорологические условия благоприятствовали планам нападающих: ветер дул в сторону французских позиций, а низины и овраги создавали карманы, где накапливалось облако газа. Считается, что это была одна из самых эффективных газовых атак по числу погибших на единицу веса ОВ ("удельная смертность" достигала 30 человек/т хлора). Во время той атаки в первые же часы погибло, по разным оценкам, от 5 до 6 тыс. французских военнослужащих, а 15 тыс. получили поражения различной тяжести (многие из них умерли в госпиталях). А месяцем позже, 31 мая 1915 года немецкая армия применила в качестве НОВ удушающего действия 264 т смеси хлора с фосгеном. В тот день химоружие было применено на восточном фронте против русских войск, располагавшихся в междуречье Равки и Бзуры близ Варшавы. Пострадало около 9000 человек, из них свыше 1000 - со смертельным исходом. Один из сибирских полков, занимавший первую линию окопов, потерял свыше 90% процентов состава.

Итоги химической части первой мировой войны таковы. Всего с обеих сторон было применено около 125 000 т различных ОВ. Использовалось 45 различных химических веществ, в том числе 4 относящихся к числу кожно- нарывных, 14 - удушающих и не менее 27 - раздражающих. Всего во время той войны было использовано свыше 20 производных хлора (помимо уже упомянутых, это хлорацетон, дихлорметиловые эфиры хлоругольной кислоты, этиловый эфир хлоругольной кислоты и другие) и очень много производных мышьяка. Общие потери от химоружия составили примерно 1,3 млн человек, в том числе около 100 000 человек - со смертельным исходом. Большая часть этих массовых потерь падает на период с лета 1917 года до осени 1918 года, когда армия Россия в химической войне уже не участвовала - у нее были другие проблемы.

Протокол

Женевский "Протокол.." 1925 года не был широко известен в Красной Армии и ничего не изменил в умонастроении руководителей Советского Союза, уже втянувших страну в активную подготовку к наступательной химической войне (пока - вместе с Германией). Официально Советский Союз присоединился к Женевскому протоколу 2 декабря 1927 года. Правительство СССР ратифицировало Женевский протокол лишь 5 апреля 1928 года, когда советский посол В.Довгалевский передал ратификационную грамоту ЦИК СССР на хранение правительству Французской Республики.

Формально присоединившись к тому Протоколу, СССР одновременно сопроводил акт присоединения такими оговорками, которые его обесценивали. Эти оговорки позволяли не только готовиться в течение последующих 60 лет к наступательной химической войне, но и применять химоружие всегда и везде. Что, собственно, и делалось почти весь XX век.

На самом деле все силы руководства СССР были направлены лишь на то, чтобы страны Запада не прознали, что первое государство рабочих и крестьян вовсе не собиралось исполнять запрещения Женевского протокола. Напротив, 11 августа 1925 года на заседании Реввоенсовета СССР было решено создать в Красной Армии специальный орган - Военно-химическое управление (ВОХИМУ) Красной Армии. То заседание вел лично М.В.Фрунзе, присутствовали члены РВС СССР К.Е.Ворошилов, И.С.Уншлихт,и другие.

После ратификации потребовалось ужесточение мер секретности для сокрытия подготовки к химической войне. Совместные немецко-советские опыты с химоружием, начатые в 1926 году в Кузьминках (Москва), в нарушение Версальского трактата 28 июня 1919 года, равно как и Женевского протокола 1925 года, требовали осторожности. В связи с этим опыты, выполненные в 1927 году уже в районе Оренбурга, также потребовали проведения активной операции прикрытия, с тем, чтобы немецкие химические офицеры, не бросались в глаза. Ну а после 1927 года вся информация о подготовке Советского Союза к наступательной химической войне была засекречена так тщательно, что кое-что об этом стало ясно мировому сообществу лишь после Второй мировой войны. Например, данные о советско-германских опытах в области химоружия, которые интенсивно выполнялись в 1928-1932 годах на военно-химическом полигоне в Шиханах (Саратовская область), достоянием прессы так и не стали.

В общем разгадка не состоялась - постарались и контрразведка, и цензура.

Обращаясь к проблемам становления цензуры, отметим, что 19 августа 1927 года, в преддверии присоединения СССР к Женевскому протоколу 1925 года, Главлит начал подготовку к двойной жизни. Он разослал по всей стране специальный документ "О секретных сведениях по военно-химическому делу", где было однозначно установлено, что "сведения по военно-химическому делу являются секретными и потому не должны разрешаться к печати".

Среди особо запрещенных тем были "Средства химического нападения", которые вообще не подлежали разглашению: "1. Все ОВ (наименования, марки, химические формулы и характеристики действий)... 3. Ручные и ружейные химические снаряды (гранаты и пр.). 4. Газометные мины, дымовые шашки и ядовитые свечи. 5. Все средства для заражения местности как с самолета, так и наземные. 6. Газометы. 7. Оригинальные сосуды для перевозки и хранения ОВ(баллоны, цистерны и т.п.)".

Дальше-больше. И "Перечень сведений, составляющих военную тайну и не подлежащих оглашению в целях охранения интересов СССР (на мирное время)", который был утвержден в 1928 году не только главным цензором (начальником Главлита), но и заместителем председателя РВС СССР И.С.Уншлихтом, запретил упоминание в открытой печати названий, нумераций и местонахождения у только что образованных химических войск. Среди других запретов укажем такие: "все сведения о военно-химической службе", "все сведения о военно-химической промышленности" (она еще только возникала) и даже "сведения о количестве газов, газовых снарядов и т.п., оставшихся от царской армии". Кстати, именно в том документе по-видимому впервые был установлен запрет на упоминания в прессе о "чрезвычайных событиях", то есть "сведения о взрывах, поджогах и эпидемиях в воинских частях, учреждениях и заведениях, кроме официально сообщенных".

Ну а начальник ВОХИМУ Я.М.Фишман распоряжением от 4 мая 1928 года ввел новую систему шифровки ОВ. Теперь в секретной переписке они стали обозначаться не так, как раньше, в соответствии с его же распоряжением от 7 января 1927 года, то есть до ратификации правительством СССР Женевского протокола.

Достигла ли эта система секретности своей цели? В целом результаты для разведок Германии и США и других стран неутешительны. Если "играть за противника", то результат деятельности советских контрразведчиков обернулся для разведок стран из капиталистического окружения Советского Союза информационной катастрофой. Они по существу не знали ничего - ни о заводах химоружия, ни о его складах и объемах запасов, ни о персонале ученых и армии. Во всяком случае реальное положение дел в области подготовки СССР к наступательной химической войне не имело ни малейшего отношения ни к тем сообщениям, что докладывали разведки стран Запада своим руководителям, ни тем более к тому вздору, что время от времени несли в годы "холодной войны" в своих "независимых" обобщениях организации типа Института по изучению проблем мира в Стокгольме (СИПРИ).

Подводя итог этого раздела, еще раз подчеркнем, что полное незнание разведками США и других стран Запада реальных достижений Советского Союза в подготовке к наступательной химической войне - свидетельство эффективности работы спецслужб (НКВД, военной контрразведки и всей системы тотальной секретности) по части укрытия советских военно-химических и родственных им тайн от нескромного вражеского глаза.

В общем великую тайну химической войны советская военно-химическая бюрократия сберегла. Справедливости ради укажем, что в начале 1930-х годов Советский Союз уже не получал на Западе серьезной критики. Во всяком случае в апреле 1934 года, когда на смену военно-химической "дружбе" с нацистской Германией шла подготовка к военно-химической дружбе с фашистской Италией, начальник военно-химической службы Италии в приватной беседе с советским военным атташе в Риме высказал совсем не то, о чем провозглашалось с самых высоких разоруженческих трибун: "Генерал Риккетти говорил, что они много теряли времени в военно-химической области из-за всяких международных обязательств и прочих глупостей. Сейчас они решили развивать химическое оружие "вовсю". Поэтому их и интересует опыт СССР, который поступил более "мудро", не веря всяким международным обязательствам". Советский опыт пригодился довольно скоро - во время химической войны Италии в Абиссинии.

В общем, у нас, жителей XXI века, не вызывают сомнения причины, по которым присоединение к Женевскому протоколу 1925 года Советский Союз сопроводил оговорками, которые полностью обесценивали акт присоединения.

После подписания Женевского протокола последовали десятилетия, когда химоружие применялось лишь в локальных конфликтах, что, впрочем, не снижало уровня его опасности для всего мира.

Подготовка к химической войне

Выпуск ОВ начался с иприта и хлорацетофенона, которые раньше в СССР не производились.

13 октября 1923 года в Красной Армии было решено начать будущее производство иприта на заводе "Фосген" на Триумфальной площади (одно время это место Москвы именовалось площадью Маяковского). 8 ноября 1923 года Главное артиллерийское управление РККА подписало договор о полузаводском изготовлении партии иприта (60 пудов), за что Анилтресту уплатили 40 000 рублей золотом. Тем же договором предусматривалось, что завод осуществит разливку иприта по артиллерийским снарядам. Принципиальное достижение произошло в дни между 30 августа и 3 сентября 1924 года, когда работники завода на Триумфальной произвели первую партию иприта в количестве 18 пудов. Изготовление всех заказанных 60 пудов иприта было закончено к 8 августа 1925 года, после чего выпуск продолжался по крайней мере до конца 1926 года. Разлив иприта по боеприпасам производился на самом заводе для последующих опытных стрельб на полигоне в Кузьминках.

2 октября 1925 года на Ольгинском заводе (шоссе Энтузиастов, 23) была произведена первая опытная партия хлорацетофенона. Он располагался на Владимирском тракте, получившем более приличествующее духу эпохи название шоссе Энтузиастов.

Разумеется, ставились и задачи по созданию всей инфраструктуры подготовки к химической войне, причем одновременно на всех мыслимых "фронтах" - в разработке новых ОВ, в создании сырьевой базы по хлору, сере и мышьяку, в строительстве мощностей по выпуску известных ОВ, в подготовке мощностей по снаряжению ОВ, в закладке больших партий ОВ в государственный резерв на случай войны, в производстве тары, в том числе бочек и железнодорожных цистерн для транспортировки ОВ к месту их "службы".

Первые стрельбы на полигоне в Кузьминках артиллерийскими снарядами в снаряжении ипритом были выполнены в мае 1925 года и в дальнейшем проводились регулярно. В конце 1926 года здесь же были выполнены испытания новейших образцов авиационного химоружия в рамках начавшегося советско- германского военно-химического сотрудничества.

На осень 1927 года пришлось развертывание первых химических частей, которые положили начало химическим войскам сухопутных сил. А в сентябре 1928 года, в соответствии с решением РВС СССР, они уже участвовали во Всесоюзных маневрах в районе Киева, где прошли первую школу взаимодействия с другими родами войск. А 21 апреля 1933 года приказом РВС СССР был объявлен план армейских учений 1932/1933 учебного года. Его принципиальная особенность - учения по всей стране должны были проводиться с действительными ОВ. Так химоружие вышло на широкие просторы боевой армейской практики. Приказ подписал энтузиаст химической войны М.Н.Тухачевский.

Итог деятельности по созданию индустрии химической войны был таков. С 1925 года по 1 мая 1936 года в стране было изготовлено 4933 т иприта, из которых 4023 т хранились на армейских складах (остальное израсходовано на боевую учебу и "выслужило срок"). Люизита было изготовлено 150 т, и он весь пребывал на складах. Итог усилий между мировыми войнами достаточно определенно подвел тогдашний начальник ХИМУ РККА П.Г.Мельников в майском документе 1940 года: "На вооружении Красной Армии имеются ОВ: иприт, люизит, фосген, дифосген, синильная кислота, адамсит, дифенилхлорарсин, хлорацетофенон. Все эти ОВ известны с 1914-1918 годов...

Вторая мировая...

Война, известная как "незнаменитая" (в СССР) и "зимняя" (в Финляндии), в исторических хрониках обычно скромно именуется советско-финляндским конфликтом 30.11.1939-12.3.1940 гг. Война с Финляндией оказалась по существу полигоном для отработки начала химической войны без нарушения Женевского протокола. Тем более, что время на подготовку хоть и не намеренно, но появилось - 23 декабря 1939 года "Правда" сообщила о получении товарищем И.В.Сталиным дружественного послания из Берлина от соратника по дележу сфер влияния в Европе А.А.Гитлера ("Ко дню Вашего шестидесятилетия прошу принять мои самые искренние поздравления. С этим я связываю свои наилучшие пожелания..."), а советские войска так и не смогли осуществить блицкриг и все еще вязли в снегу отданного им, но так и не завоеванного пространства.

Армия Финляндии не только не собиралась вести против СССР химическую войну, она просто не была к ней готова. Тем не менее в конце декабря командование Северо-Западного Фронта РККА определило для себя признаки применения Финляндией химоружия. В Москву было доложено, что 24 декабря финские войска во время бомбардировки штаба 8-й армии будто бы использовала авиационную бомбу с синильной кислотой (не лишним будет помнить, что после окончания войны именно именно 8-я армия докладывала в Москву, что "противник средства химического нападения не применял").

Ну а после "обнаружения" синильной кислоты на фронт выехал начальник химического управления, чтобы проверить подготовленность "частей Красной Армии в химическом отношении". Вот так появились цели для химической атаки, которые в специальном документе определил начальник управления П.Г.Мельников, в том числе 18 населенных пунктов <противника>.

На фронте 8-й армии, как оказалось, "химоружие в данной обстановке весьма эффективно использовать". Было признано целесообразным применение нестойких ОВ авиационными средствами - бомбометанием и выливанием, а цели были для плановиков очевидны - поражение живой силы и выведение из строя конского состава. Силами двух авиаполков за один вылет предполагалось расходовать по 60 т ОВ. Кроме того, за вылет бомбардировочного полка предполагалось использовать по 30 т химавиабомб (120 штук). На фронте 13-й армии, чей правый фланг наступал на Кексгольм (ныне Приозерск), а левый - на Антреа (ныне Каменогорск) по условиям местности было сочтено эффективным применять ядовито-дымную волну на изнурение. Расчет - израсходовать 50 000 шашек ЯМ-11 в течение 10 часов на фронте до 5 км. Были определены и участки для применения нестойких ОВ (расход - 30 т силами одного авиаполка), а также стойких ОВ (участок размером 1,5 км2, расход - 150 т) путем выливания с самолетов. Были также определены "выгодные крупные цели" для использования ОВ на фронте 7-й армии, которая под командованием К.А.Мерецкова шла на прорыв в общем направлении на Выборг. А вот на фронте 9-й и 14-й армий применение химоружия было нецелесообразным: "отсутствие выгодных целей". Итак, в 8-ю армию поступили два химических танковых батальона - 219 и 201 ОТБ. На их вооружении по состоянию на 18 февраля 1940 года находилось около 100 химических танков ХТ-26. 13 армия тоже имела свой 204 ОТБ. Еще 18 химических танков находилось на вооружении других частей 13 армии. На 1 февраля 1940 года 10 химических танков имелось также в 9-й армии. Помимо специальных танков, в рамках подготовки к химическому нападению фронт затребовал химоружие (ОВ, ВАПы, химавиабомбы). При этом и ОВ поступали не на головные химические склады армий, а прямо в войска. За январь-февраль только для авиации 8-й армии был завезен запас авиахимбомб, достаточный для осуществления 474 самолето-вылетов самолетов СБ. С 20 января по получении партии ВАПов в бомбардировочной авиации 8-й армии начались тренировки по прицельному выливанию ОВ с высот от 500 до 3000 метров, в истребительной авиации - с высот 25-50 метров. К 29 февраля были подготовлены к выливанию ОВ две эскадрильи СБ и одна эскадрилья И-15. К 1 марта авиация 8-й армия была готова к широкому применению химоружия против войск Финляндии на своем фронте. Подготовились и химические танковые батальоны этой армии.

Всего на складах Ленинградского военного округа по состоянию на 10 января 1940 года имелся немалый запас химических авиабомб для обеспечения всех армий: 2672 бомбы ХАБ-200, 21124 бомбы ХАБ-25, а также 7760 осколочно-химических бомб (АОХ-8, АОХ-10 и АОХ-25). А к 20 января планировалось подать на склады ЛВО еще 800 бомб ХАБ-200 и 10000 бомб ХАБ-25.

Финал таков. Фактически применить химоружие в войне с Финляндией Красной Армии так и не пришлось - 12 марта эта баталия бесславно закончилась.

За 3,5 месяца Красная Армия потеряла 165 386 человек. Выход из химической войны с Финляндией был осуществлен тем же порядком, что и вход в нее. Все ОВ было предписано сначала из войск изъять и сосредоточить на головных химических складах армий. Далее, после приведения химического имущества в порядок его Пути расходились: из 7-й и 13-й армий ОВ отправили на военно- химический склад ЛВО (склад No 302); из 8-й, 9-й, 14-й и 15-й армий ОВ отправили на Запад, в БВО на склад No 137 в Ржанице (Брянская область).

Ну а за все годы второй мировой войны в производстве в СССР химоружия участвовало 301 предприятие 43 министерств и ведомств. Всего только в 1941-1945 годы было произведено 122 500 т различных ОВ, в том числе иприта - 76700 т, люизита - 20200 т, фосгена - 8300 т, синильной кислоты - 11 100 т, адамсита - 6100 т.

Полезно сравнить эти советские "достижения" с тем, с чем пришел "противник" по второй мировой войне. Германия перед и в течение второй мировой войны произвела и накопила 65 000 т ОВ, в том числе: иприта - 25000 т, табуна - 12000 т, фосгена - 5900 т, адамсита - 3900 т и т.д. К концу второй мировой войны Германия имела вдвое меньше ОВ, чем Советский Союз, причем иприта - втрое меньше.

Послевоенное вооружение

В послевоенные годы у Советского Союза наметилось некоторое отставание на химическом фронте, связанное с увлечением ядерным оружием.

Зарин был открыт в 1939 году в Германии, а установка по его выпуску начала действовать еще в 1944 года. Завод по промышленному выпуску зарина в США вступил в строй в 1952 году. А вот в Советском Союзе промышленное производство зарина было налажено на заводе в Волгограде 1959 году. Зоман был открыт в Германии в 1944 году и к концу войны там было уже наработано 20 т этого ОВ. В СССР промышленный выпуск зомана был налажен в Волгограде в 1967 году.

Особо примечательным, пожалуй, был 1969 год. США в тот год прекратили производство химоружия и больше его не возобновляли. Более того, США начали готовиться к разоружению. А Советский Союз в 1969 году предложил включить в повестку дня XXIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН вопрос "О заключении Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов химического и бактериологического (биологического) оружия и о его уничтожении". Этим декоративным жестом Советский Союз прикрывал совсем иные цели, свой необъявленный асимметричный ответ. В Новочебоксарске (Чувашия) уже заканчивалось возведение новейшего завода химоружия. Так что параллельно с переговорами о химразоружении в 1972 году начался массовый выпуск советского V-газа, которого до 1987 года было произведено 15 000 тонн. Наполняли им множество самых различных боеприпасов, включая боевые части стратегических ракет.

Вот так возникло безусловное советское лидерство в подготовке к наступательной химической войне, которое Запад и его хваленые разведки проспали. На этом фоне высшей формой бесстыдства выглядит заявление генерала С.В.Петрова, что якобы "на паритет с американцами мы вышли к середине восьмидесятых" - никакого паритета не было, а было очевидное военно-химическое превосходство Советского Союза над США. И уж тем более сущим вздором выглядит пассаж генерала С.В.Петрова о советском химоружии как об оружии устрашения. Это в высшей степени ошибочное (или злонамеренное) заявление - нельзя устрашить тем, о существовании чего вероятный противник был не в курсе. Иначе США, начиная с 1969 года, не освобождались бы от своего химоружия, а поступали бы прямо противоположным образом.

Для советского химического генералитета неудобство состояло, однако, в том, что со всем этим "богатством" энтузиасты советской химической войны были вынуждены начать расстаться в конце XX века.

Разоружение

Конвенцию об уничтожении химоружия Россия подписала в 1993 году, а ратифицировала в 1997-м. Миру было доложено, что в наличии осталось 40 000 тонн ОВ, хранившихся на 7 складах. В общем Конвенцию пришлось выполнять своевременно докладывать в Гаагу в Организацию по запрещению химоружия (ОЗХО).

Реальный уровень защищенности людей, проживающих возле складов химоружия, был продемонстрирован дважды - в 2001-2002 годах, когда была осуществлена ликвидация партии химических снарядов с фосгеном на складе в Щучьем, и в 2002-2003 годах, когда были уничтожены 400 т иприта на объекте в Горном. А еще в 2000-2002 годах в Плановом (Щучьем), Мирном (Марадыковском), Кизнере и Леонидовке была проведена операция по тайному уничтожению нескольких партий неаварийных химических боеприпасов с разными ОВ не на специальных объектах уничтожения, а в неприспособленных для этого складах химоружия, то есть в нарушение и ст.2 закона об уничтожении химоружия и соответствующих положений Конвенции о запрещении химоружия.

Жители Щучьего не только не были извещены о работах с фосгеном, но власти не проводили и того, что записано в их адрес - мониторинга состояния окружающей среды и мониторинга здоровья людей. И в Горном не проводилось мониторинга окружающей среды и здоровья жителей. Разумеется, в обоих случаях власти не раздавали населению средств защиты. Расставание с небольшими запасами фосгена в Плановом (Щучьем) было не намного более легитимным, чем все остальные операции, однако столь же малосимпатичным. Разберем этот процесс более подробно, чтобы понять, сколь безответственной бывает наша родная бюрократия в таких серьезных делах, как химическое разоружение.

Руководство объекта хранения химоружия в Плановом (Щучьем) во время ликвидации партии боеприпасов с фосгеном (с апреля 2001 года по апрель 2002 года) не имело лицензии на право проведения этих опасных работ. Другими словами, оно занималось незаконной деятельностью. Протекало все формально, как по накатанной дорожке. Экологическая и санитарная экспертизы представленных материалов были проведены, однако, не дожидаясь этого постановления. Подпись под заключением о первой поставил в Кургане проф.О.И.Бухтояров, под второй расписался в Москве в Медбиоэкстреме М.Б.Мурин - тогда заместитель "по спецвопросам" у главного государственного санитарного врача РФ. И тот, и другой проделали это вполне формально. Иначе первый не стал бы давать положительное заключение при наличии очень многих недостатков, а второй заметил бы, что вес ОВ в снарядах не может быть 1,3 кг.

Далее, энтузиасты обеспечили издание распоряжения правительства РФ от 8 сентября 2000 года. В соответствии с ним, складу химоружия в Плановом (Щучьем) было предписано ликвидировать боеприпасы с фосгеном к апрелю 2002 года (это отчетный срок перед ОЗХО). Документ этот, однако, опубликован не был. В ноябре 2000 года Главгосэкспертиза выдала свое заключение. И оно тоже было более чем формальным. Иначе подписант В.Ю.Леушин не стал бы связывать себя согласием на неисполнимое: по бумагам, предполагалось работать 2 года, ликвидировать 3844 снаряда по 2000 штуки в год, работать по 100 дней в году только в летнее время и при этом управиться к апрелю 2002 года. Летних сезонов впереди было не два, а только один, так что двукратное превышение разрешенной мощности было неизбежным, однако это никак не заинтересовало высокого технического "эксперта".

Дальше состоялась сама трудовая фосгеновая вахта, выполненная прямо на складе хранения химоружия (в нарушение соответствующего закона РФ). Извлечение фосгена из снарядов было выполнено между 23 апреля и 26 сентября 2001 года (в одно лето вместо плановых двух). Ну а к марту 2002 был закончен и вывоз баллонов с фосгеном со склада на предприятие в Пермь. Вот так руководство Курганской области и химсклад провели расставание с фосгеном в Плановом.

Что до населения, проживающего в районе склада, то начальники военно- химического склада снизошли до него лишь после окончания всех работ, то есть в апреле 2002 года. Причины, по которым было решено не извещать население до окончания двухлетней операции по ликвидации снарядов с фосгеном, понять невозможно. Соответственно, жители, нанюхавшиеся фосгена, при обращении в поликлинику не получали квалифицированной помощи, поскольку районные врачи тоже не знали насчет операции. Не удивительно, что многие жители, которые во время тайных от них работ с ОВ фосгеном питалось только слухами, обратилось в суд.

Впрочем таились власти не зря, - по окончании операции выяснилось, что общее количество фосгена составляет не 5 т, как утверждалось до начала работы, а около 10 т.

В проекте программы уничтожения химоружия 1992 года, подготовленной только что образованным конвенциальным комитетом, указывалось, что фосгена в стране имеется всего лишь 5 т. В 1994 году он подтвердил эту цифру официально. Ну а далее ее сохраняли многие годы без изменений. В частности, в рабочем проекте процесса ликвидации партии боеприпасов с фосгеном, который был утвержден Главгосэкспертизой в ноябре 2000 года, были зафиксированы общие данные запасов в Щучьем: число снарядов с фосгеном - 3844, вес ОВ в каждом - 1,3 кг, то есть всего 5 т фосгена.

Последний раз это количество фосгена официально подтвердили в 2001 году. В справке, представленной в Совет Безопасности РФ рабочей группой во главе с начальником Федерального управления по хранению и уничтожению химоружия генералом В.П.Капашиным (в состав той группы входили небезызвестный полковник А.Д.Горбовский, многолетний специалист по экологической безопасности В.В.Куценко из МПР, нерядовой академик из РАН Б.Ф.Мясоедов и др.) для заседания, которое состоялось 15 марта 2001 года, были указаны как общий вес фосгена (5 т), так и то, что весь этот фосген был расфасован в 3844 артиллерийских снаряда калибра 122 мм.

Практические работы с фосгеновыми снарядами начались 23 апреля 2001 года. Руководители Росбоеприпасов могли исправить ошибку 8 июня 2001 года, когда проводили в Щучьем торжество с поднятием флагов и фейерверком по случаю начала работ по возведению там объекта по уничтожению химоружия. Но не исправили. Зато наславу потрудились журналисты. После торжеств некоторые общие данные о химоружии России разошлись вновь по свету. "Общей газете" доложил о 5 т фосгена пропагандист ВХК В.Н.Литовкин, "Красной звезде" - представитель нового поколения пропагандистов Д.В.Литовкин.

Ну а дальше по части цифр случилась неожиданность - вскрытие показало иное. После того, как весь фосген был извлечен из артиллерийских снарядов, перелит в 40-литровые баллоны и отправлен на переработку, официальный представитель склада химоружия сообщил, что из тех же 3844 снарядов было извлечено не 5 т, а "чуть более 10 тонн" фосгена.

Конечно, властям скорее всего очень захотелось преодолеть явный конфуз и назвать старое число, однако скрыть обман было невозможно - во взвешивании участвовали международные контролеры из ОЗХО. Или стояли рядом.

Ну а журналисты потянулись к правде последними. Даже В.Н.Литовкин, хоть и с двухлетним опозданием, также известил читателей о 10 т фосгена ("Финансовый контроль", сентябрь 2003 года). Никаких разъяснений перемене своей позиции он, конечно, давать не стал, да читатели этого и не заметили.

Трудно себе представить, как могли руководящие военно-химические лица и их секретные клерки, в течение 9 лет умножавшие друг на друга два числа (количество снарядов - 3844; вес фосгена в каждом из них - 1,3 кг; всего, таким образом, получается 4997,2 кг), ошибаться в результатах вдвое и заниматься в результате откровенной дезинформацией и властей, и общества.

А беда в данном случае случилась совсем уж бездарная. В годы войны в Чапаевске действительно выпускались артиллерийские снаряды с фосгеном - калибром 122 мм и 152 мм. Однако в каждый снаряд калибра 122 мм в 1942 году заливали вовсе не по 1,3 кг фосгена, как полагали нынешние клерки из министерства обороны РФ и Росбоеприпасов, получающие надбавку к жалованью за секретность. На самом деле в эти снаряды должны были заливать по 3,1 кг фосгена - так следует из заводских документов. Остальное просто. В 3844 снарядах должно было содержаться не 5, а 11,9 т фосгена. В процессе извлечения ОВ из снарядов часть фосгена просто улетела, что и было зафиксировано определением суда, состоявшегося в Щучьем в 2003 году в связи с обращением граждан, которые нюхали запах прелого сена все лето 2001 года.

Часть фосгена могли понемногу не доливать еще рабочие в 1942 году на заводе в Чапаевске. Как ни стыдно это признавать в наши дни, тогда доливали иприт и люизит в снаряды и бомбы с помощью кружек и чайников. Ну а фосген вообще обращается в газ выше 8 градусов, так что в отсутствие в годы войны хороших холодильников недолив был неизбежен и военпред с этим ничего не мог поделать - он мог только лишь не принимать снаряды с недоливом и... идти под трибунал за невыполнение плана. В общем 10,6 т фосгена, которые были предъявлены контролерам из Гааги, - это вполне божеская цифра.

Вот так чисто механическая ошибка (замена 3,1 на 1,3 кг ) тиражировали множество лет. И она высветила цену болтовни нашей военно-химической бюрократии. А еще хуже то, что и сейчас власти продолжают делать вид, что во время операции "Фосген" ничего чрезвычайного не случилось. На самом же деле произошло самое опасное - не только нарушение закона РФ и сугубо формальное исполнение всей цепочки плановых процедур, но и сознательное превышение мощности установки вдвое. А когда такие вещи не хотят замечать, когда из ошибок не извлекают уроки на будущее, последующие аварии с ОВ неизбежны.

А с уничтожением 400 тонн иприта в Горном случилась просто-таки шекспировская драма. На старте практических работ по ликвидации ОВ на саратовской сцене действовали два лица - губернатор области Д.Ф.Аяцков и большой начальник по охране природы Саратовской области Н.Петрученко.

От первого общественность узнала, что перед самым пуском объекта в Горном в области сосредоточилось 50 шпионов. А еще он сообщил, что на пуск объекта будто бы прибудет сам президент России В.В.Путин. А вот заместитель начальника областного управления природных ресурсов Н.Петрученко сразу после приема объекта в эксплуатацию, случившегося 10 декабря 2002 года, сказал, что завод, "дай Бог, запустят весной" и что о его запуске в конце года не может быть и речи. И он знал, что говорил - устранить 40 замечаний, касающихся вопросов безопасности, нельзя было ни за неделю, ни даже за месяц. Одно из заявлений Н.Петрученко ("завод не будет запущен без разрешительных документов на сбросы и выбросы отходов... Нет сомнений, что военные выполнят все наши требования... Иначе саратовский ГУПР не допустит запуска") было опубликовано утром 19 декабря ("Время МН", 19 декабря 2002 года). Ирония истории состояла, однако, в том, что мнением Н.Петрученко никто из лиц, принимающих реальные решения, не заинтересовался. Руководитель Росбоеприпасов З.П.Пак решил совсем по иному - он просто облокотился на решения экологов и вечером 19 декабря дал команду начать ликвидацию иприта.

А утром 20 декабря объект завершил уничтожение первой загрузки иприта.

Таким образом, реальными событиями управляли совсем не те лица, которых публика видела на сцене - командовал парадом З.П.Пак. Именно он вспомнил свое советское прошлое, проведенное в недрах ВПК, и на одном отдельно взятом пос.Горный продемонстрировал, что значит выполнение спущенного плана любой ценой.

Фактически ликвидация иприта началось вечером 19 декабря в 22 часа. К 9 часам утра было уничтожено 843 кг иприта. В таком неспешном плановом ритме (напомним, что при экологической экспертизе производительность линии была определена однозначно - 1 т иприта в сутки) опытная линия отработала, однако, недолго.

При первом штурме 19 декабря обошлись без рекламы. Пропагандистскую шумиху на 20 декабря, когда было нужно известить страну об уничтожении первой загрузки иприта, З.П.Пак не намечал. И ТАСС не был уполномочен что- либо заявлять. И не заявлял. По проблемам химоружия ТАСС выходил в тот день дважды, однако не о начале уничтожения химоружия в пос.Горный, а о том, как министр иностранных дел ведет переговоры о получении американских денег на российское химическое разоружение в рамках программы Нанна-Лугара, а также о том, что думает какой-то член Совета Федерации о "технологиях", что были реализованы на объекте в пос.Горный. РИА-Новости по поводу первого дня работы объекта в Горном выдали не информацию, а мысли помощника главы комиссии по химическому разоружению С.В.Кириенко и вице-спикера Государственной Думы РФ Л.Слиски.

Сам З.П.Пак в торжественный день 20 декабря перед прессой предпочел не появляться, а выставил перед первым каналом телевидения страны начальника объекта в Горном, который заверил, что "выбросов не будет никаких, утечек не будет никаких". У них были причины обойтись без помпы. В отличие от губернатора, он вряд ли стремился видеть на открытии объекта В.В.Путина и М.М.Касьянова. Туда не прибыл даже С.В.Кириенко - глава Государственной комиссии по химическому разоружению.

Дальше пошли будни. Вне зависимости от количества загрузок иприта в сутки люди на объекте работали в 6 смен по 4 часа. В первые дни уничтожали по одной загрузке, то есть по 700-800 кг иприта в сутки и к исходу 22 декабря было уничтожено 2,4 т иприта. К Новому году, как известил ТАСС, было уничтожено уже около 10 т иприта, причем в том сообщении уже проскользнула новая нотка: "ежедневно на линиях нового технологического комплекса в поселке Горный Саратовской области уничтожается от 800 до 1500 кг иприта".

Действительно, скрывать уже было невозможно, что в предновогодние дни частично стали уничтожать в сутки не по одной, а по две загрузки иприта, то есть по 1,5 т. Новый год провели без остановки производства. На а дальше - больше. Если на 4 января 2003 года уже уничтожено 16 т иприта, то на 11 января - 36,5 т. Это значит, что всю эту неделю уничтожали не по 1,5 т иприта в сутки, а уже по 3, то есть ежедневно стали перекрывать плановую мощность установки в 3 раза.

Вот так, незаметно для прессы и вполне отчетливно для "зрячих" органов охраны природы объект по уничтожению химоружя стал работать "в режиме высокой производительности", то есть в нормальном промышленном режиме.

21 января на объекте в Горном появился, наконец, сам С.В.Кириенко. Появился, чтобы официально, для прессы зафиксировать "безопасность объекта для населения и окружающей среды", а также познакомиться с его "системой антитеррористической защиты". На самом же деле они в своем узком кругу подсчитывали, что еще надобно нарушить в плановых возможностях ипритной линии, чтобы во что бы то ни стало уложиться к концу апрелю с уничтожением 400 т иприта.

Ну а 22 января 2003 года С.В.Кириенко провел пресс-конференцию в Москве, где в связи с 10-летним юбилеем подписания Конвенции о запрещении химоружия он высказал великое множество соображений, в том числе сообщил об уничтожении в Горном 60 т иприта за месяц (при плановой мощности - 90 т...в год). Пресса очень широко отметила это выступление.

В ответ сопредседатели Социально-экологического союза С.И.Забелин и Л.А.Федоров провели 28 января свою пресс-конференцию на ту же тему, на которой указали на большую опасность перекрытия плановых мощностей, когда имеешь дело с такими ОВ, как иприт и люизит. Впрочем, военный корреспондент ТАСС (фамилия его вряд ли заслуживает упоминания - это всегда одно и то же лицо и стиль "слушания" этого лица тоже всегда одинаковый), который "осветил" пресс-конференцию за всю пишущую братию, предостережения "не расслышал" - ему ближе оказались разговоры про химоружие у злокозненного С.Хуссейна.

Напряжение тех дней хорошо охарактеризовала газета "Саратовский Арбат" за 5 февраля 2003 года: "К 21 января... коллектив предприятия вышел "на четыре операции", или, иначе говоря, "на четыре загрузки" ипритной линии.

Всего на тот момент было переработано 57 тонн отравляющего вещества... На состоявшемся в Горном на заводе под председательством Сергея Кириенко совещании 31 января подсчитали и выяснили, что при существующей загрузке к назначенному времени ипритная линия осилит только 350-358 тонн. Уничтожить 400 тонн получится, если повысить производительность, выйти на 5-6 загрузок. Технические возможности предприятия это позволяют".

Было ясно, что тандем С.В.Кириенко-З.П.Пак решил пойти напролом.

По состоянию на 24 января 2003 года было уничтожено уже 66,5 т иприта, причем только с 20 по 24 января ликвидировали 12,9 т.

Ну а дальше работа объекта пошла в анонсированным "режиме высокой производительности", а информационные агентства просто-таки соревновались, сообщая вести с полей: на 3 февраля были ликвидированы первые 100 т иприта (это событие отметили с особенным энтузиазмом), на 12 февраля - 115 т, на 16 февраля - 153,2 т. Вот он принципиальный скачок: в те дни ипритная линия загружалась по 6 раз в сутки. А доводилась ли реакция до конца? И кто измерял остатки иприта в реакционных массах?

Как готовились к будущим авариям? 10 февраля служба ГО и ЧС области провела игрушечные учения. Игрушечные они потому, что локальной системы оповещения населения на случай аварии еще не было, а жителям Горного были выданы только противогазы и детские камеры защиты. А вот против ОВ кожно- нарывного действия - иприта - беречь жителей Краснопартизанского района никто не собирался. Как без обиняков сообщил прессе большой саратовский чин, "средства защиты кожи и антидоты не предусмотрены". Еще бы - антидота против иприта просто не существует. Еще со времен первой мировой войны.

В общем в те дни у З.П.Пака были все условия для удовлетворения. И 12 февраля 2003 года высокий госчиновник, наконец, снизошел до обращения 65 общественных организаций, которые еще в ноябре обратились, правда, не к нему, а к президенту РФ с выражением озабоченности. Отвечал З.П.Пак достаточно игриво. Упомянул даже про Декларацию безопасности объекта, хотя таковая в проектные материалы, которые рассматривались государственной экологической экспертизой предыдущей осенью, просто не включалась. И уж совсем неудачной была ссылка главы Росбоеприпасов на заместителя министра МЧС М.И.Фалеева, сообщившего ему, З.П.Паку, что "МЧС готово к выполнению своих обязанностей в области химического разоружения".

"Знак свыше" стахановцам явился ровно через неделю - 19 февраля 2003 года. В тот день в ипритном цехе сгорели кабели энергоснабжения - и основной, и резервный. В тот день сгорели одновременно оба кабеля энергоснабжения - основной и резервный. Один строители перерубили бульдозером, а на другой энергетики дали повышенное напряжение. В результате объект в Горном в течение 12 часов был вынужден работать в автономном режиме электроснабжения.

Вместо установления и объявления причин беды, которая при более серьезном развитии событий могла дать занятие работникам ГО и ЧС, не способным обеспечить жителей средствами защиты кожи от иприта, выход решили упростить - к цеху подвели новый кабель.

Вскоре в узких начальственных кругах России было решено считать утрату двух электрокабелей и аварийное прекращение электроснабжения на технически опасном объекте в Горном незначительным инцидентом, не достойным какого- либо внимания бюрократической номенклатуры. Впрочем, не прошо и полугода, как ответ на эти пассы все-таки пришел, причем с неожиданной стороны - из-за океана. Именно там, 14 августа 2003 года случилась крупнейшая за всю историю США энергетическая катастрофа, оставившая без электроснабжения более 50 млн человек на много часов и приведшая к немалым потерям. А началось в США с такой же ерунды, как в России на объекте в пос.Горный 19 февраля 2003 года.

А официальные лица тем временем с увлечением предавались привычному занятию - вранью.

Между тем уничтожение иприта в Горном, несмотря на случившееся, не прерывалось.

Однако и в МПР в Москве не могли не услышать "знака свыше". Ведь в случае аварии, да еще с выбросом иприта в окружающую среду пострадали бы не только жители Горного, для которых никто не собирался заготавливать средства защиты кожи от кожно-нарывных иприта и люизита, но пострадал бы и орган, весьма лениво осуществлявший "надзор" за опасным объектом. В общем 25-27 февраля комиссия МПР провела на объекте проверку, в ходе которой был "установлен" ряд нарушений природоохранного законодательства, хорошо известных до пуска объекта, в том числе "отсутствие лицензии на деятельность по обращению с отходами, нарушение условий контроля за нормативами выбросов загрязняющих веществ в атмосферу, несоответствие требованиям специальных норм объектов размещения жидких отходов, образующихся при уничтожении иприта и т.д." По результатам проверки государственная служба контроля в сфере природопользования и экологической безопасности МПР выдала предписание руководству объекта от 27 февраля о приостановке хозяйственной деятельности по уничтожению химоружия... до устранения нарушений.

Конечно, ни приостановки работы объекта, ни даже легкого шока у Пака- Кириенко не случилось. С.В.Кириенко даже "выразил недоумение". В целом же кризисное положение было разрешено по третьему варианту - остановка объекта была заменена на многоходовую битву нанайских мальчиков под ковром.

Сначала (уже 28 февраля) секретарь СБ РФ В.Б.Рушайло провел на заводе в Горном выездное заседание "О ходе работ по уничтожению химического оружия и проблемах обеспечения безопасности на объектах уничтожения химического оружия", после чего сей "знаток" проблем возведения опасных объектов и реализации рисковых химических технологий известил прессу и широкую общественность, что объект "работает в плановом режиме в полном соответствии с международными стандартами". Потом состоялось еще несколько заседаний при полном кворуме всей подковерной общественности. Ну а завершилось все это личным визитом С.В.Кириенко к президенту России В.В.Путину с докладом о малой значимости происшедшего.

В общем предписание МПР о приостановке завода никто не отменял, но и выполнять его тоже никто не стал. Да и МПР не спешил с новыми инициативами, ожидая конца событий.

Вот так, спокойно облокотившись на предписание МПР, Росбоеприпасы и их объект в пос.Горный продолжали стахановскими темпами истреблять иприт вместо запланированного люизита.

К 4 марта было уничтожено 194,5 т иприта, к 6 марта - 201 т, к 16 марта -248,9 т, к 21 марта - 266,5 т, к 31 марта - 304,2 т, к 11 апреля - 356,2 т.К этому времени объем токсичных реакционных масс достиг 754,9 т.

И так вплоть до требуемой Гаагой отметки - 400 т.

Что до самого триумфального мероприятия, то его С.В.Кириенко провел в черный чернобыльский день - 26 апреля 2003 года. Он в тот день при большом стечении международных контролеров и в присутствии прессы торжественно продекларировал прямо в Горном выполнение первого обязательства России по Конвенции о запрещении химоружия - уничтожение 1% объявленных запасов ОВ (400 т из 40 000 т имеющихся). Именно в этот день была уничтожена последняя тонна из партии запланированных 400 т иприта, необходимых для отчета перед ОЗХО в Гааге. Не забыл засветиться и губернатор Саратовской области Д.Ф.Аяцкова, указавший, что при выполнении обязательства "стремились уничтожить химическое оружие любой ценой".

Всего с 19 декабря 2002 года по 28 апреля 2003 года в поселке Горный была выполнена первая стадия ликвидации в отношении 401,268 т иприта с их превращением в реакционные массы. Итог уничтожения ОВ любой ценой таков. Мощность пускового комплекса (90 т ОВ в год) стахановцы III тысячелетия перекрыли более чем в 10 раз. Переход от опытного уничтожения иприта к промышленному был совершен без паузы, без какого-либо осмысления содеянного и несмотря на аварию. Поскольку стационарного склада для хранения токсичных реакционных масс, образующихся при химической ликвидации иприта, возведено не было, они были разлиты по бочкам и просто расставлены по территории военно-химического склада.

Разумеется, жители поселка Горный, тщетно ожидавшие первоочередного пуска объектов социальной инфраструктуры в виде водопровода, газопровода и канализации, остались на бобах.

Оставались две другие проблемы - медицинская и измерительная. В своем сообщении об исполнении первого обязательства России разработчики метода уничтожения иприта сообщили, что за это время было выполнено 11069 анализов по обнаружению иприта в воздухе рабочей зоны, в воздухе промплощадки, в сточных водах601. Ни одной содержательной цифры, вестимо, приведено не было. Тем более не было сообщено о факте измерения иприта в атмосферном воздухе Горного. И это не удивительно - этих данных нет и быть не могло. Дело в том, что через месяц после окончания стахановской вахты и отчета перед Гагой, 27 мая, на объекте в Горном приступила, наконец, к работе долгожданная финская автоматическая система экологического мониторинга и контроля в хранилищах ОВ. Как сообщила пресса, новые приборы будто бы реагируют на малейшее присутствие ОВ в атмосфере на объекте и сразу же сигнализируют об опасности. Об ОВ в атмосфере населенных пунктов вокруг объекта разговор не возник - финские приборы на это пригодны не были.

Ну а через два месяца, 21 июня, в "Российской газете" под эти приборы были опубликованы и гигиенические стандарты. То было долгожданное постановление главного государственного санитарного врача России Г.Г.Онищенко об утверждении расчетных цифр на допустимое загрязнение ипритом атмосферного воздуха населенных пунктов.

С использованием этого узаконенного, наконец, гигиенического стандарта финские приборы могли бы указать жителям поселка Горный на превышение концентрации иприта в атмосферном воздухе над допустимой и подать сигнал опасности. Если бы смогли измерить. А вот этого те приборы никак не могли - не проходили по чувствительности. И не только финские приборы, но и наши, отечественные (от В.А.Чуписа и многочисленных иных "фирм").

И последнее. Как сообщила пресса, жидкий иприт, который удалось подвергнуть гидролизу, закончился на объекте в Горном 17 ноября 2003 года. Его оказалось 622,3 т, зато теперь предстояло возиться с 1371,6 т образовавшихся реакционных масс. Но и это еще не все. Осталось, по мнению прессы, будто бы 50 т иприта в виде густой смеси, размазанной по стенкам многочисленных цистерн. Но это что-то маловато - изначально иприта числилось 690,7 т, так что соскребать со стенок предстоит примерно 70 т иприта.

Заключение

Комментировать описанную практику разоружения нет нужды. Главные неприятности еще предстоят.

Остается добавить, что реально СССР и США продемонстрировали прямо противоположное отношение к Женевскому протоколу. Советский Союз, как уже упоминалось, ратифицировал документ в 1928 году и немедленно приступил к активному его нарушению. А США, чтобы иметь свободные руки и не нарушать законов, просто не ратифицировали Женевский протокол вплоть до 1975 года. Причем до ратификации президент США отказался от производства химоружия (1969 год), а Конгресс США принял решение о его поэтапном уничтожении. Ну а Россия отказалась и от оговорок, и от смертельного химоружия как средства химического нападения лишь в октябре 2000 года - вплоть до XXI века наш генералитет еще на что-то надеялся.

Л.Федоров, доктор химических наук

**************************************************************
* Бюллетень выпускается Союзом "За химическую Безопасность" (http://www.seu.ru/members/ucs) * * Редактор и издатель Лев А.Федоров. Бюллетени имеются на сайте: http://www.seu.ru/members/ucs/chemwar
* ***********************************
Адрес: 117292 Россия, Москва, ул.Профсоюзная, 8-2-83 * Тел.: (7-095)-129-05-96, E-mail: lefed@online.ru
**************************
Распространяется "UCS-PRESS" 2005 г. по электронной почте *
**************************************************************
Назад